Чудесный нож - Филип Пулман

Каждый ангел, бесспорно, имел свою индивидуальность, и все же они отличались друг от друга не так разительно, как любой из них — от представителей человеческого рода. Их объединяло одно: искристая, стремительная игра разума и чувства, которую Рута Скади ощущала как волны, пробегающие по всем пятерым одновременно. Они были обнажены, но их испытующие взгляды проникали так глубоко, что перед ними она сама почувствовала себя нагой.

Но ей нечего было стыдиться, и, высоко подняв голову, она посмотрела им прямо в глаза.

— Так вы и есть ангелы, — сказала она, — или Наблюдатели, или бене элим. Куда вы направляетесь?

— Мы летим на зов.

Она не поняла, кто именно ей ответил. Это мог быть любой из них или все сразу.

— Кто вас позвал? — спросила она.

— Человек.

— Лорд Азриэл?

— Возможно.

— Почему вы откликнулись на его зов?

— Потому что мы этого хотели, — раздался ответ.

— Значит, где бы он ни был, вы можете проводить к нему и меня, — заявила она.

Руте Скади было четыреста шестнадцать лет от роду, и она обладала всей гордостью и познаниями взрослой королевы ведьм. Почти любая ведьма намного мудрее людей с их коротким веком, но Рута не имела ни малейшего понятия о том, каким младенцем она выглядит рядом с этими древними существами. Не знала она и того, что лучи их сознания, точно чувствительные усики, достигают самых отдаленных уголков вселенных, которые ей никогда и не снились, а их почти человеческий облик объясняется лишь тем, что ее глаза ожидали увидеть их именно такими. Если бы ей было дано узреть их истинную форму, они показались бы ей скорее архитектурными шедеврами, нежели организмами, — чем-то вроде гигантских сооружений из разума и чувства.

Но они ничего другого и не ожидали: она была слишком юна.

Развернувшись, они взмахнули могучими крыльями и тронулись дальше, и она ринулась за ними, скользя на воздушных потоках, которые они оставляли за собой, и наслаждаясь той скоростью и свободой, которые они сообщали ее полету.

Они неслись вперед всю ночь. Звезды поворачивались над ними, постепенно бледнея и исчезая по мере того, как небо на востоке светлело. Когда над горизонтом блеснул край солнца, весь мир разом засиял — и вдруг оказалось, что они летят уже по голубому небу, а воздух вокруг чист, свеж, сладок и влажен.

При дневном свете ангелы были не так заметны, хотя их необычность по-прежнему бросалась в глаза. Свет, который позволял Руте Скади видеть их очертания, и теперь исходил не от солнца, взбиравшегося по небосклону, а из какого-то неведомого источника.

Без устали они мчались и мчались вперед, и Рута без устали летела рядом. Думая о том, что она оказалась способна повелевать этими бессмертными существами, ведьма едва сдерживала восторг. Ей было радостно ощущать собственную плоть и кровь, и грубую кору ветки, которую она сжимала, и биение своего сердца, и жизнь всех своих пяти чувств, и постепенно растущий голод, и присутствие своего сладкоголосого деймона-варакушки, и землю внизу со всеми населяющими ее растениями и животными; она наслаждалась тем, что создана из одного с ними вещества, и тем, что после смерти она вскормит своей плотью другие жизни так же, как они вскормили ее. А еще она радовалась тому, что скоро вновь увидит лорда Азриэла.

Наступила следующая ночь, а ангелы все летели. И вот в какой-то момент воздух изменился; он стал не лучше и не хуже, но все-таки изменился, и Рута Скади поняла, что они пересекли границу миров. Как это случилось, она не заметила.

— Ангелы! — воскликнула она, почувствовав это изменение. — Как мы покинули мир, в котором я вас нашла? Где была граница?

— В небе есть особые места, — последовал ответ, — двери в иные миры. Они видны нам, но не тебе.

Рута Скади не видела двери в иной мир, но ей это было и не нужно: ведьмы умеют ориентироваться в воздухе лучше, чем птицы. Услышав ответ ангела, она сразу же сосредоточила внимание на трех зазубренных пиках внизу и в точности запомнила их конфигурацию. Теперь в случае необходимости она отыщет это место, что бы ангелы о ней ни думали.

Они неслись дальше, и вскоре она снова услышала голос ангела:

— Лорд Азриэл в этом мире — вон крепость, которую он строит…

Они снизили скорость и стали описывать круг на средней высоте, как орлы. Рута Скади посмотрела туда, куда указывал один из ангелов. Хотя наверху, на черном бархате ночного неба, по-прежнему ярко сияли звезды, на востоке уже забрезжила едва заметная бледная полоска. А на самом краю мира, где с каждой минутой становилось все светлее, высился огромный горный хребет — острые черные утесы, могучие рассевшиеся плиты и зубчатые отроги в беспорядке громоздились друг на друга, словно обломки какой-то космической катастрофы. Но в самой высокой точке, куда как раз упали первые лучи утреннего солнца, стояло отчетливо видное теперь Руте Скади правильное сооружение — гигантская крепость с зубцами из цельных базальтовых плит, каждая из которых была величиной с добрый холм. Чтобы облететь эту твердыню, ведьме понадобился бы не один час.

У подножия этой колоссальной крепости, в густых предутренних сумерках, пылали огни и дымили топки, а на много километров вокруг рассыпались кузницы и металлургические заводы: Рута Скади отовсюду слышала звон молотов и стук мощных механизмов. И со всех сторон, как она теперь заметила, туда летели не только отряды ангелов, но и машины — аппараты со стальными крыльями, скользящие по воздуху, как альбатросы, стеклянные кабины с трепещущими стрекозиными крыльями, дирижабли, гудящие, точно гигантские шмели, — все они направлялись к укреплению, которое лорд Азриэл строил в горах на самом краю мира.

— Значит, лорд Азриэл там? — спросила она.

— Да, он там, — ответили ангелы.

— Тогда летим к нему. Вы будете моим почетным эскортом.

Послушно расправив крылья, они повернули вслед за снедаемой нетерпением ведьмой к крепости, которую солнце уже обвело по краю золотым ободком.

Лира проснулась рано; утро было тихим и теплым, словно в этом городе всегда царило ласковое лето. Она выскользнула из постели, спустилась вниз и, услышав доносящиеся с моря голоса детей, вышла посмотреть, что они там делают.

Три мальчика и девочка плыли по залитой солнцем бухте на двух водных велосипедах, направляясь к лестнице на берегу. Увидев Лиру, они на мгновение замедлили ход, но потом гонка возобновилась. Победители врезались в лестницу с такой силой, что один из них упал в воду; попытавшись забраться на другой велосипед, он перевернул и его, и все дети принялись весело барахтаться в море, точно совсем позабыв о страхах минувшей ночи. Они были едва ли не самыми младшими из вчерашней компании, и Лира охотно присоединилась к ним; пока они купались, Пантелеймон резвился рядом в виде серебристой рыбки. Лира всегда легко находила общий язык с малышами, и вскоре они все уселись вокруг нее на теплых камнях; с их рубашек сразу натекли лужи, но они быстро высыхали на солнце. Бедняге Пантелеймону снова пришлось спрятаться: он обернулся лягушкой и заполз к Лире в холодный мокрый карман.