Поймай ветер в поле. Удержать ветер - Ирина Снегирева

— Волосы как у тебя, но глаза…они мои! — послышался уверенный шепот Даниэля и тут он схватил женщину за руку, развернул к себе, — Яра, милая, ведь это правда, да? Она действительно моя дочь?! Эта девочка с глазами цвета васильков или неба!

Хорошо, что Гринвич все-таки худо-бедно, но держал себя в руках, потому что никто из детей не испугался и не закричал. Они вообще не обратили на тех, кто находился в беседке ровным счетом никакого внимания. За исключением охранника-садовника, который быстро среагировал и через две секунды был тут, в трёх метрах от собеседников.

— Отпусти! — прошипела княгиня и выдернула свою руку. Граф очнулся и тут же понял, что под действием бурливших в нём эмоций позволил себе лишнего.

— Граф, вы забываетесь! — послышался тихий, но уверенный окрик садовника, но Гринвич уже и сам всё понял, отступив на несколько шагов назад.

— Всё в порядке, спасибо, — поблагодарила Яра "садовника", чувствуя, как часто бьётся её сердце. И промелькнула мысль, что, наверное, это видели мама и папа…Раздался взрыв детского смеха, по всей видимости Ксюша нашла Лёлю, но затем все постепенно стихло. Княгиня с облегчением посмотрела вслед удаляющимся дочерям и мальчишкам, а затем снова обратила свой взор на графа.

Она видела, мужчина пытался унять своё тяжелое дыхание, но его глаза….Они могли сказать о многом. Боль, радость, тоска- целый калейдоскоп эмоций промелькнул в них в одно мгновение. Отчего-то еще недавно, когда Яра нечаянно подслушала разговор родителей с предположениями об отцовстве Даниэля относительно тех двоих детей, было ощущение злорадства. И чувство удовлетворения, что судьба так отомстила за неё. Но теперь всё улетучилось. Она его не жалела, но всё-таки понимала, что ему, больно. Вот такой он, страдающий, несломленный и чужой.

— Прости, — прошептал он, с трудом выговаривая слова. — Я столько времени ждал этого момента, чтобы поговорить с тобой. Мне кажется, что помню каждый раз, когда ты приезжала. Может быть, ты не обращала на меня внимания. Но я часто следовал за тобой то в кафе, то в детском театре. Иногда мне казалось, что ты на меня смотришь. Но это скорее всего был самообман. Ведь так?

— Так, — согласилась Ярослава, — только, граф, давайте не будем вспоминать об этом. Кто-то сам в нашем общем прошлом выбрал своё будущее. Без меня. Так живите и радуйтесь, кто мешает?

Княгиня видела, как вдалеке из дверей замка вышел герцог и поспешил к ней на помощь. Он быстро спустился по каменным ступеням, что-то спросил у садовника, который снова сделал вид, что усиленно работает, не забывая бросать настороженные взгляды в их сторону. Алекс вопросительно обменялся взглядами с дочерью, но та только отрицательно покачала головой в ответ. Разговор не закончен. Отец княгини всё понял и отошел в сторону, однако не выпускал из вида дочь и незваного посетителя.

— Тебя нет рядом, — тихо произнёс мужчина, сжимая руки в кулаки. — Ты просто не представляешь, как я себя проклинаю за тот поступок. Мне казалось, что тогда всё делаю для семьи, а в результате….

— Хватит Вам себя жалеть, граф Даниэль, — твердым голосом прервала мужские стенания Ярослава. — Вы хотели меня увидеть- увидели. Попросить прощения? Я Вас прощаю. И даже благодарна Вам за то, что Вы тогда так поступили.

— Благодарна? — потрясенно отозвался Гринвич, — но за что, ведь я фактически тебя..

— Да! — Ярослава благодарила Бога, что детей поблизости не было в данный момент, — благодарна! Вы показали мне, что стоили ваши чувства ко мне в тот момент. И я не хочу, понимаете, не хочу вспоминать, как мне пришлось выживать в те дни!

— Выживать? — потрясенно повторил Даниэль, словно эхо.

— А о чем Вы думали, когда предлагали мне стать любовницей? — Яра продолжила говорить, пытаясь донести до мужчины свои слова. — Что я буду упрашивать Вас жениться на мне или буду радоваться от подобного щедрого предложения!?

— Нет! Прости, я тогда вообще непонятно, о чем думал. Прости меня, — мужчина внезапно встал на колени. Этот его порыв хоть и потряс, но это не понравилось молодой женщине.

— Встаньте, граф. Я прощаю Вас, но на этом всё. Разговор закончен. Нам незачем больше видеться. И если это всё, что хотели мне сказать, то я пойду.

— Ярослава. Я хотел бы увидеться с дочерью. Пожалуйста, — произнёс Гринвич и повернул голову, вероятно пытаясь разглядеть среди зеленых насаждений и аллей Ксюшу. Но, к счастью, она ушла. Мужчина поднялся, но остался стоять на месте.

— У нас с Вами нет общей дочери, — спокойный голос давался нелегко, но женщина очень старалась и справилась с этим.

— Она похожа за меня, больше чем…..

— У вас короткая память, граф! Разве не Вы мне бросили в глаза обвинения, что я вас шантажирую? Разве не Вы отказались от неё, вспомните! — Яра была готова сорваться на крик, но неимоверными усилиями сдержалась. Лишь слегка притопнула ногой от нетерпения. — А теперь я прошу Вас уйти. Довольно!

— Я уйду, — произнес Гринвич и действительно сделал ровно полшага к выходу из беседки, — только прошу тебя разрешить мне встречаться с моей дочерью. Ведь она наверняка спрашивала, кто её отец!?

— Ещё раз напоминаю Вам, граф. У нас с Вами нет общей дочери!

— А ты стала жестока. Но имеешь на это право. Только очень прошу тебя, разреши Ксении узнать своего родного отца. Ты ведь понимаешь, — граф пытался подбирать слова чтобы они были наиболее убедительными, — что твой зверь не может быть родным отцом человеческому ребенку! И она это поймет.

— Знаете, — Ярослава вдруг почувствовала облегчение, словно вот они-заветные слова, что должен знать мужчина, предавший её однажды, — мой муж-зверь, как Вы его назвали только что. Он не отказался от нас, живущих по дворцовым меркам в бедности, не отказался от меня, зная, что есть ребенок. Он не бросил, узнав, что мой отец и я сама в опале. Князь не посмотрел, что это могло отразиться на репутации его собственной семьи. И не предлагал стать любовницей после того, что узнал обо мне, только женой. Да в нём больше человечности, чем в любом другом, зарвавшемся аристократишке, считающим титул единственным достоинством!

— И всё же, я очень прошу тебя подумать об этом. Послушай, пожалуйста, не спеши отказывать. Я скоро уйду, только выслушай меня, пожалуйста, еще немного, — попросил Гринвич, с тоской бросив взгляд в ту сторону, откуда доносился детский смех. И Ярослава порадовалась, что малыши нашли себе занятия подальше от беседки.

— Говорите, граф.

— Мне очень хотелось бы признать девочку своей дочерью, хотя я понимаю, что ты этого не желаешь. И не позволишь мне это сделать. Не переживай, пожалуйста, я не сделаю этого, как бы мне не хотелось.

— Что? — возмутилась княгиня, но Гринвич поднял свою руку в останавливающем жесте.

— Нет-нет, что ты. Я не позволю грязи коснуться имени моей дочери. Не бойся, — с нежностью произнёс мужчина, не отрывая взгляда от Ярославы, но к счастью для неё, по-прежнему оставаясь на своём месте.