Полный форс-мажор - Владислав Вишневский

Полковник изобразил на лице всё что начальнику положено иметь на лице, когда слышит стук в дверь.

— Да, войдите.

В дверях возникла молодая женщина… Миловидная, в гражданской одежде, выглядит хорошо. Одной рукой придерживает сумочку, другой поправляет локон. Взволнована. Всё это Ульяшов увидел в миг. Выпрямил спину, изобразил на лице внимание и заинтересованность посещением (в кабинет командира полка просто так не ходят). Удивило другое: почему дежурный по штабу не предупредил? Нарушение.

— Разрешите, Лев Маркович, товарищ полковник? Я на минутку, можно?

Полковник отодвинул документы.

— Да-да, я слушаю. В чём дело, какие проблемы? Проходите.

— Я жена старшего лейтенанта Круглова. Командира взвода. Из этой… вашей… эээ… Химик-дозиметрист он.

Ульяшов вспомнил старшего лейтенанта Круглова. Конечно. Он всех помнил. В этом его работа.

— Так, знаю старшего лейтенанта Круглова… Хороший командир… Хорошая рота… И взвод без замечаний… А что такое? Что с ним? Что-нибудь натворил? — участливо проговорил он.

Женщина прижала руки к груди.

— Нет, нет, что вы, он хороший. Всё хорошо! Только… дома мало бывает… это да! Служба. Я понимаю!

Ульяшов понимающе кивнул головой, сочувствую, мол.

— Да, служба! — многозначительно поддакнул он, и умолк. Нужных слов не было. Понимал, женщину нужно поддержать, сказать какие-то подбадривающие, обнадёживающие слова, а у полковника их не было. А всё потому, что жена его бросила, ушла. Тогда он посетительнице сказал первое, что на ум пришло. — Но вот, видите… до полковника можно дослужиться и уж тогда… — И снова умолк. А что тогда? А ничего тогда. Тогда всё одно — служба. Полковник огорчённо махнул рукой, с улыбкой пояснил. — Потом, кстати, тоже времени не хватает… — И заключил пафосно (в этом её спасение, в этом его поддержка). — Для нас, военных, служба превыше всего, потому что — работа, жёнам приходится терпеть. Так, что, вы, говорите, с ним? Рассказывайте. Разберёмся. Поможем.

C некоторой запинкой, женщина всё же ответила:

— Понимаете, он поёт.

— Понятно. — Механически ответил полковник и недоговорив, быстро переспросил. — Что?! Не понял! Чего он, вы говорите, делает? — На лице полковника вознило безмерное удивление и сочувствие. Он, например, ждал совсем другого, более привычного, армейского, может и чего семейно-гражданского, обычное дело, но такого… — В каком смысле?

— В обыкновенном, товарищ полковник, — повторила женщина. — И хорошо поёт. Это мягко говоря! Только стесняется. У вас же, — все жёны офицеров уже знают, — в полку какое-то соревнование среди командирского состава объявлено. Секретное. А голос у него знаете какой, а он стесняется, просто золотой. Я и…

Ульяшов лицом уже изображал понимание и участие, на самом деле пребывал в полной растерянности, на такие темы с ним никто ещё не говорил.

— Ну уж так прямо и золотой, — полковник на всякий случай усмехнулся, но хмыкнул осторожно, по доброму, не обижая посетительницу. — И что он? — Участливо в тоне лица, спросил. — В смысле, почему он сам не пришёл? Что с ним? Где он?

Женщина обрадовано вскинулась.

— Да за дверью. Я привела. Стесняется, говорю же.

Ульяшов на этот раз усмехнулся не таясь, в открытую, по взрослому, по-мужски.

— Хмм… Взводом командовать не стесняется, а петь, значит — как это так? — говорите, стесняется… Нормальное дело. По-мужски. Ладно, разберёмся. Пусть зайдёт, скажите.

Женщина обрадовано вскочила, громко цокая каблучками туфель (совсем непривычные звуки в кабинете!), почти подбежала к двери, открыла её и почти силой втянула в кабинет упирающегося офицера.

— О! Старший лейтенант Круглов! — воскликнул полковник. — Чего вы упираетесь, в чём дело? Меня стесняться не надо. Входите.

Старлей, краснея и бледнея, мялся у порога.

— Да я… Никак нет… Разрешите, товарищ полковник, старший лейтенант Круглов! Здравия желаю.

— Проходите-проходите… товарищ старший лейтенант, — пригласил полковник. — Не стесняйтесь. — Осуждающе качнул головой. — Не знал… Не хорошо! Супруга ваша говорит, что вы хорошо поёте. Более того, голос у вас какой-то, говорит, особенный. Так, нет?

Жарко краснея, Круглов перебил.

— Да какой особенный, товарищ полковник, обычный.

С этим жена категорически не согласилась.

— Как это обычный? А я говорю не обычный, а золотой! Я же слышу. Мне все говорят. Он на службу уйдёт, а мне соседки заказывают репертуар: пусть — то споёт, пусть — это, когда придёт. У нас же в доме слышимость знаете какая, товарищ полковник. Всем всё слыхать. Тем более такой голос.

Ульяшов не знал ещё пока чью сторону принимать: с ней соглашаться или с лейтенантом спорить, по-отечески пожурил офицера.

— Ну-ну, если голос есть, чего ж не петь. Как говорится, стесняться нечего. Покажите. Да-да, покажите нам… Спойте чего-нибудь, Круглов, что получается.

— Здесь? — старший лейтенант удивлённо вскинул глаза, охватывая ими командирский кабинет, не поверил. — Сейчас?

— А чего такого? — По-свойски удивился Ульяшов. — Я же, как-никак, председатель отборочной комиссии полка, так что… Давайте, начинайте.

Старлей растерянно пожал плечами, потоптался, переглядываясь с женой, он — удивлённо, она — гордясь и подбадривая. Входя в образ, Круглов принял боксёрскую стойку, набрал в грудь воздуха…

Резко разводя руки в стороны, оглушительно, громко, красивым низким голосом, басом, чётко интонирует…

Ульяшов подскакивает, открыв рот, выпучив глаза и хлопнув руками по ушам, зажимает их, останавливает певца.

— Стоп-стоп-стоп-стоп. Оглушил, Круглов. Подожди, подожди. Без дирижёра тут не обойтись, я вижу… Погоди… Не продолжай. Сейчас… Он у нас главный спец по этим…

Лейтенант смущённо подсказывает.

— Это классика, товарищ полковник. Ария Мефистофеля из оперы «Фауст». Шарль Гуно. «Люди гибнут за металл».

Ульяшов энергично кивает головой.

— Во-во, ему как раз и шаркнешь про этого гуно, он большой у нас спец по… металлу… э-э-э… по классике. Сейчас-сейчас. Но молодец, товарищ старший лейтенант! Мощно! Как из ротного миномёта по ушам… Я даже это… а-а, о-о… — Вращает челюстью. — Оглох чуть-чуть! Не приготовился. Сильно удивил — мягко говоря! Скорее ошарашил! Права ваша жена. У меня вот тут… — Полковник стучит себя по груди. — Видел? Аж портреты на стенах закачались. — Нажимает клавишу селектора… — Дежурный! Дирижёра ко мне бегом… Срочно.

Голос из динамика непозволительно переспрашивает.

— Лейтенанта Фомичёва, да, товарищ полковник?

— У нас их два что ли? — рычит полковник. — Фомичёва, конечно. Бегом, я сказал. Срочно.