Аборигены Прерии - Сергей Калашников

– Да выхожу я уже, сейчас заправлю организм калориями и буду.

Вот не ожидал от себя, что так соскучился по работе. Но мороженое доел без поспешности и чашечкой кофе его залил по правильной схеме.

Когда потянулся расплатиться, бармен взглянул на него обиженно. Нет, что-то в этом мире было не так, как казалось на первый взгляд. Попрощался с парнями хлопком ресниц, и на работу. Пофиг ему, что до начала смены еще полтора часа. Видно же, что летают по всему безоблачному небу все подряд, кому не лень, как наскипидаренные.

Привычная рабочая обстановка диспетчерской успокоила. Степа сначала посидел среди парней предыдущей смены, вникая в то, что творится сейчас в небе над Прерией. Потом распорядился о снижении скорости для тяжелогруженого борта, идущего со смазочными материалами от нефтеперерабатывающего завода на площадку одной из геологических партий, а двум другим, с которыми его маршрут пересекался, велел изменить эшелон.

Управление полетами – это тривиальные задачи, поступающие с высокой интенсивностью и требующие безотлагательного решения, в чем и состоит основная проблема. Необходимо мысленно видеть всю картинку. Это у него и раньше неплохо получалось, а теперь, то ли после отдыха, то ли в результате специфических тренировок по наблюдению за окружающим пространством, панорама наполненного летательными аппаратами неба вставала перед внутренним взором словно живая.

Сдача и прием дежурства прошли непринужденно, а тот факт, что новая смена просто и естественно выполняет его распоряжения, – это даже как-то не особо и отметилось в сознании. Сказали же, что спекся Валерка Долгушин, стало быть, ему и рулить. Машинально поставил подписи об ознакомлении в приказах об изменении должности, так же машинально убедился в том, что эти старомодно оформленные бумаги соответствуют изменениям, проведенным в электронных базах отдела кадров, и вернулся к работе. Небо не ждет, там нынче суета, особенно в районе аэропорта и на подступах к перевалам.

Смена завершилась в полночь. Устал. Домой. Только руки вдруг повернули руль автомобиля в сторону набережной. Что-то его тут заинтересовало, какое-то любопытство проснулось.

Мест на автостоянке оказалось немного, тем более что народ гуляющий натыкал свои тачки, как будто они тут в центральной части безбрежной пустыни, а не среди людей. И почему-то от этого на душе сделалось горько. Из-за дверей ночных клубов на улицу пробивалась ритмичная музыка, бьющая по голове, словно киянка по пустому баку. На крылечках казино, наоборот, – все выглядело чинно и благородно. Респектабельно, можно сказать. На открытых верандах ресторанов тоже было людно, но свободных мест достаточно.

Прошел туда, где перед сменой лакомился мороженым, однако за столик садиться не стал, а отправился к стойке. Взгромоздился на высокий стул и принялся разглядывать висевшую на стене Бурую Бесс – мушкет, стоявший на вооружении Британской армии в период Наполеоновских войн. Отличная работа, даже непонятно, отреставрирована вещь или новодел? Или, может быть, сохранилась на каком-то складе или в коллекции? Интересно, не деградировал ли мартенсит за, считай, три сотни лет? Что сам мартенситовый процесс был открыт почти через столетие после начала производства этих ружей, не означало, что он не происходил при закалке, – сунуть раскаленную поковку в чан с водой – это старый прием кузнецов с многовековой историей. Традиция.

Бармен, ни о чем не спрашивая, поставил перед задумчивым посетителем большой стакан томатного сока и солонку.

«Не абориген, – подумал Степан, – но тоже хороший человек. Понял, в чем нуждается организм клиента, даже ни о чем не спрашивая. А во вкусе напитка прослеживается слабая нотка тэрника. Добавил, значит, парень малую каплю».

С удовольствием допил и почувствовал, как посвежела голова. Благодарно кивнул, запросил на визор счет и перечислил, сколько требовалось. Вышел на набережную, вдохнул пахнущий солью океанский воздух и посмотрел на восток. Где-то там его маленькая спала сейчас без задних ног после очередного хлопотного дня. Отправится и он на боковую.

Что с ним происходит нечто неправильное, Степа сообразил, когда проснулся утром бодрый, свежий и не вполне ясно понимающий, зачем он вообще существует на этом свете. Умываясь и завтракая, четко отметил, что данные действия смыслом бытия не являются, а носят вспомогательный характер. То есть направлены на поддержание нормального функционирования организма, который, в свою очередь, обеспечивает приемлемыми рабочими условиями головной мозг, ради чего, собственно, и предназначен. Организм.

Осознание этой истины вогнало его в ступор. Мысли сошли с рельсов, по которым легко и непринужденно катили всю жизнь. Нет, понятия «хорошо» и «плохо» в его голове не перепутались, но вопрос о происхождении желаний, поставленный Деллой, полностью разорвал привычное представление о жизненных ценностях. Вернее, стереотипы. Точнее – представления о мире. Не о мире вообще, а о человечестве. О том, почему все люди стремятся к богатству и власти. Или не все?

Вчерашний бармен, наливший ему сока, хоть он и отличный парень, наверняка не прочь получить прибавку к жалованью. А вот его коллега, работавший в начале вечера, совершенно равнодушен к деньгам. Он ведь не взял с него плату, значит, или свои в кассу внес, или просто «не заметил», что в контейнере фризера убавилось мороженого. Он поступает так, как желает. Но почему он этого желает? Что побуждает этого не слишком состоятельного человека отказаться от заработка?

Так и слонялся Степан по дому, не понимая, почему возникли у него вопросы, о которых он раньше никогда не задумывался.

После обеда отлично выспался, встав незадолго до заката – сегодня у него ночная смена, с полуночи и до шести утра, так что отдохнуть определенно требовалось. А потом, за работой в диспетчерской, никаких вопросов о смысле бытия не возникало. Они пришли после того, как он слегка вздремнул до обеда, и вот тут-то опять торкнуло: «Зачем я живу?» Наваждение какое-то! Ушел под навес и несколько часов набивал патроны для «десятки» картечью, соображая, как добиться ее разлета достаточно широким конусом. Это на случай, если надо отбиться от набегающей стаи мегакотиков или ужасных волков. Потом вдруг сообразил, что можно просто купить то, что ему требуется, в охотничьем магазине.

По мере того как трудился, «вредные» мысли куда-то девались, вытесненные простыми и понятными вопросами, возникшими после отстрела образцов в тире. На дистанции десять-пятнадцать метров разлет свинцовых шариков показался ему недостаточным. Слишком кучно шли.

До самого выходного Степана разрывало и ломало, едва выдавалась свободная минутка. Вопрос «зачем я живу?» выскакивал на поверхность каждый раз, как только он переставал решать какую-либо практическую задачу. А все возникающие в голове ответы на него обязательно имели логический изъян. Практика же намекала, что целью бытия является труд – творческий и вдохновенный. И это вступало в полное противоречие с окружающей действительностью.

Сходил в ночной клуб. Это он тогда соврал Делле, что нельзя туда тем, кому не исполнилось двадцати одного года, – на самом деле этот вопрос легко решался скромным взносом в фонд семьи вышибалы, что дежурил у входа. Женщины очаровывали мужчин, которые в свою очередь пытались покорить прекрасных незнакомок. Кто-то уходил отсюда вдвоем, кто-то – поссорившись. В танцах под оглушающую музыку, с затуманенными алкоголем или наркотиком головами люди искали себе пару.