Царский отбор - Екатерина Слави

– Почему и в мыслях не было?

Я моргнула.

Что? Он о чем?

– Я вам не нравлюсь? – спросил царь. – Государь Аквилаи недостаточно хорош для вас, чтобы попытаться его соблазнить?

В первые секунды, глядя на северного правителя, я просто часто моргала, а потом почувствовала, как мои глаза ползут на лоб.

Э-м-м-м… Поправьте меня, кто-нибудь, если ошибаюсь, но… царь недоволен, что я его не домогалась?

– Э-э-э… простите, государь, виновата… – начала было извиняться я, толком не понимая за что, как вдруг заметила – губы царя чуть дрогнули, и в краях рта появилась затаенная улыбка.

– За что вы извиняетесь? – полюбопытствовал он. – За то что не пытались меня соблазнить?

Я выдохнула. Вот оно как… Надо же, даже не подозревала, что у этого ледяного мужчины есть чувство юмора. Своеобразное, правда… Но лучше, чем никакого. С людьми, у которых есть чувство юмора, чаще легче поладить. А когда чувства юмора нет, поладить с человеком сложнее.

Однако… Может, конечно, мне померещилось, но… В шутке царя было что-то похожее на флирт.

У меня даже лицо вытянулось от внезапного открытия, пока я продолжала таращиться на государя Аквилаи.

Флирт? Со служанкой? Нет, стоп, не то! Важнее другое… При моей-то нынешней внешности?!

Догадка была интересная, и мне тотчас захотелось ее проверить.

– Государь, – произнесла я, – прошу прощения, что оскорбляю ваш взор своим видом. Вам, наверное, неприятно смотреть на мое лицо, изуродованное русалочьими чарами?

Царь склонил голову набок, белые брови снова чуть приподнялись.

– Вовсе нет, – ответил он. – Русалочьи чары не способны испортить вашу красоту.

Он на пару секунд отвел взгляд, хмыкнул озадаченно, потом снова посмотрел на меня.

– Признаться, я давно не видел столь красивое лицо.

«Красивое?» – потрясенно открыла рот я.

– Мои придворные уже много лет окружают меня только уродливыми женщинами, – продолжал царь. – Служанки или жены придворных мужей – все, как одна, невыносимо некрасивы. Но хуже всего – мои невесты. Ничего не может быть более отталкивающим, чем внешность кикимор, каракатиц и жаболюдок. Женщины этих народов могут считаться красивыми только среди своих.

Царь вдруг протянул ко мне руку. Я застыла, когда его пальцы скользнули по моей щеке: сначала по русалочьей чешуе, потом по голой коже – медленно, словно царь наслаждался этим прикосновением.

– Русалочьи чары лишь немного скрадывают вашу красоту, – произнес он, понизив голос и заглянув мне в глаза, – но не портят ее.

Мамочка моя дорогая, подумала я, окончательно прозрев. Вот теперь мне, кажется, все понятно.

Но нужно было убедиться, еще разок кое-что проверив.

– Простите, государь, – кашлянула я, словно прочищая горло. – А как в ваших глазах выглядела эта женщина, которая пришла вас убить?

У меня не было возможности хорошенько рассмотреть кинну Гайду, я видела ее то в сумраке коридора в покоях Ангуды, то сквозь дверную щелку, то в темноте царской опочивальни, но даже этого мне было достаточно, чтобы сказать, что горнальская убийца, возможно, и не была первой красавицей, но внешностью обладала вполне приятной. Уж точно не была уродиной.

– В моих глазах? – удивился царь и даже руку убрал от моего лица, словно пришел в себя. – Вы задаете странный вопрос.

Я ойкнула театрально.

– Простите, государь, просто я никогда не видела женщин-горишей, и сейчас мне из купальни было не разглядеть. А очень интересно, как может выглядеть женщина с таким… неженским занятием. – И для пущей убедительности глупенько хихикнула: – Простое любопытство.

– Хм. – Царь некоторые время испытующе смотрел на меня, потом ответил: – Она выглядела до невозможности уродливо: все лицо в бородавках, кривые зубы, опухшие веки, длинный нос. Ваше любопытство удовлетворено?

Я с готовностью кивнула. Удовлетворено – не то слово.

Выходит, что уже много-много лет царю кажется, что его окружают только уродины. Как давно он не видел привлекательной женщины? По сравнению с тем, как он описал Гайду – которая несомненно не была такой страхолюдиной, какой виделась ему, – моя кожа, местами покрытая синей чешуей, была сущей мелочью. Все ведь познается в сравнении, правда? И вот в сравнении… в глазах царя я была… красавицей.

«Да он просто оголодал по женской красоте», – подумала я.

Вот, почему он только что со мной флиртовал. И похоже, даже сам не понимал этого.

Любопытно, подумала я. Пока я была сама собой, царь видел во мне уродливую кикимору. Но благодаря русалочьим чарам он стал видеть меня такой, какая я есть прямо сейчас. Кто бы ни наложил на меня это колдовство, он оказал мне услугу – буквально подарил возможность заинтересовать правителя Аквилаи, понравиться ему.

Кстати, вопрос, чья это работа, все еще остается открытым. По-моему, совершенно очевидно, что это была не Ангуда. Подозреваю, что собственные руки горнальская невеста пачкать не стала бы, у нее для такой работы была Гайда, а Гайда – наемная убийца, то есть специализируется на вполне конкретных вещах. Ее методы радикальны – устранять помеху путем лишения жизни. Яды, пауки-вампиры, метательные ножи и прочее – вот, что использует Гайда. А здесь… чары. В сущности, безобидные. Они не мешают мне ничем, если подумать. Ну, чешуя, ну, волосы посинели… подумаешь, делов-то. Коса только тяжеловата, и не обрезать ее, но это можно потерпеть. А если это не Ангуда, то… кто же тогда? Кто?

Кстати, об Ангуде.

– Прошу прощения, государь, – произнесла я, – но из того, что я услышала, выходит, что эта женщина пыталась вас убить по приказу своей хозяйки – Ангуды из Горналя, так?

– Если точнее, то по приказу царя Горналя, – ответил северный правитель. – Захватить ковен северных магов, сделав Ангуду царицей – такова была его цель. У горнальского правителя нет дочерей, только сыновья, поэтому ему пришлось прислать в Аквилаю дочь главного казначея, самого преданного из своих подданных.

– И что теперь будет с киньей Ангудой? – стало интересно мне.

– Она будет изгнана из Аквилаи с позором, – ответил царь. – Подозреваю, что всю вину кинья Ангуда возьмет на себя, она никогда не признает, что действовала по приказу своего государя.

– Почему?

Царь пожал плечами.

– Правитель Горналя вряд ли хочет войны между нашими странами, это очевидно, ведь он пытался сменить власть в Аквилае подковерным путем. А это значит, что раскрытия правды царская семья не простит ни кинье Ангуде, ни ее семье. Уже сегодня будет объявлено о покушении на мою жизнь, Ангуда будет вынуждена признать свою вину и умолчит об участии в этом деле своего правителя. Царь Горналя пришлет мне письмо с извинениями и пообещает наказать виновницу. Кинью Ангуду не ждет ничего хорошего по возвращении домой.