Заберу тебя у отца - Анастасия Бельская

- А мы ее щас проучим, - ухмыляется тот, кто вел меня сюда с ножом, и с ним же в руках тянется ко мне.

Я пытаюсь рвануть в другую сторону, но меня перехватывает его приятель, тут же заламывая руки назад. Хочу закричать – но как по команде мой рот накрывает грубая ладонь, заглушая любой звук, кроме жалкого мычания.

- Какая красавица! – восхищенно произносит тип с ножом, наклоняясь надо мной, - не пищи, не надо. Мы всего-то посмотрим, может, потрогаем… А может, тебе еще так понравится, что ты нас захочешь порадовать…

Он касается холодным лезвием моего горла, отчего я замираю, боясь своим же телом напороться на нож. Парень с радостью наблюдает за тем, как я едва дышу от страха, и ведет ножом вниз, к груди, покрытой тканью рубашки.

- Разрезать или расстегнуть? Ты как предпочитаешь? – задумчиво спрашивает он, касаясь сталью пуговиц, - я вот предпочитаю первое. Но все же нельзя не поинтересоваться у дам…

Друзья снова ржут, а этот ненормальный, который является у ушлепков заводилой. Чикает мне первую пуговицу – и лица парней буквально ныряют в открывшееся декольте.

- А следующую я предпочту все же расстегнуть, - глядя мне прямо в глаза, лыбится этот упырь, и мне становится просто дико страшно, - зубами.

Он наклоняется, и теплое дыхание касается кожи, отчего я снова брыкаюсь всем телом, просто до тошноты не желая его прикосновений там. От этих движений лицо парня, напротив, утыкается мне буквально в грудь, и он, как ошалелый, пытается поймать пуговицу зубами.

- Какая горячая! – гогочет он, пока по моим щекам текут слезы отвращения, - сейчас, малышка, потерпи – я поцелую твои соски…

Он снова наклоняется, уже откусывая вторую пуговку, и я закрываю глаза, понимая, что сейчас будет. Просто сдохнуть было бы легче, чем смотреть, как посторонний козел шарится в моем декольте, сальными губами стараясь обслюнявить там все, что ему не пренадлежит.

Я убью его. Я выберусь отсюда, помирюсь с отцом, и сяду навсегда дома, взамен попросив убить эту скотину. Чтоб больше ни одна женщина не пережила подобного…

- Эй! – раздается над моей головой голос, и в следующую секунду я слышу шум, затем резкий грохот – и тело насильника неожиданно исчезает с моего.

Я с изумлением открываю глаза, чувствуя, что и руки уже никто не держит, а затем вижу Роба, который навис у противоположной стены над телом лапающего меня типа, и впечатывает один за другим кулак ему в морду.

Звуки были такие, словно кто-то вбивает кулак в кусок свиной вырезки.

Впрочем, никем больше, кроме свиньей, это мудачье и не являлось…

- Что вы делаете?! Охрана, охрана! – орут его друзья, подбегая к Робу с двух сторон, и пытаясь оттащить его от своего приятеля, - вы его убьете!

То есть вот теперь охрану они зовут, да?!

В небольшую випку сразу набегает толпа народа, и два охранника пытаются вместе с друзьями подонка оттащить Роба. Получается с трудом – я никогда не видела почти невозмутимого мужчину в таком состоянии. Кажется, у него даже глаза потемнели, и подернулись кровавой дымкой – ну или это мое спятившее воображение.

- Софа.

Он находит меня глазами – и пока все прыгают вокруг потерявшего сознания парня, протягивает ко мне руку. Не приглашающе – а буквально приказывая пойти с ним, и я немедленно соскальзываю с места к нему в ладони.

- Мы вызываем полицию! – кричит охранник, пытаясь преградить Робу путь.

В ответ Роб молча достает свое удостоверение – и охранник удивленно разевает рот.

- Не бойся, я уже вызвал, - мрачно сообщает Роб, и обходит изумленного мужчину.

- Софа! – кричит мне управляющая, которая следующей вбегает в випку, - что здесь творится?! Куда ты собралась?

- Она у вас больше не работает, - отвечает ей Роб, даже не давая мне шанса открыть рот. Да и пока не сильно хочется, - расчет можете оставить себе, всего доброго.

Ну, а вот это он уже сказал лишнее! Я вообще-то работала…

- Одно слово – и я тебя прямо здесь отлуплю, - мрачно сообщает мне Роб, когда я напряженно пытаюсь повернуть в его руках, - сейчас же садись в машину. Молча.

Я запрыгиваю в знакомый салон, где Роб мгновенно делает печку на максимум, и вытирает окровавленные кулаки влажными салфетками. Я с беспокойством смотрю на его руки – не поранился ли он сам о лицо ублюдка.

- Адрес.

- Что?

- Адрес твоей квартиры. Она должна быть неподалеку, ближе моей.

Я киваю, потому что это правда, и быстро говорю название дома и улицы. Машина срывается с места – и по тому, как мужчина сжимает руль я понимаю – пока лучше его не трогать.

Но когда я слушала разумных советов?

Софа

– Откуда ты здесь? – поворачиваюсь к Робу, и понимаю, что не с того начала.

Поблагодарить. Если уж решилась открыть рот, когда мужчина едва сдерживает гнев – лучше начать с благодарности за спасение от изнасилования!

– От верблюда, - выплевывает Роб, и резко сворачивает с дороги, тормозя на обочине.

Нейтраль, ручник – и вот он разворачивается ко мне, одну ладонь оставляя на руле, и сжимая его, как будто только тот удерживает его спокойствие.

– Чокнутая! – рявкает он так, что я вздрагиваю, и пододвигается, все также не отпуская руль, – почему каждый раз, когда тебе дают свободу ты оказываешься… Вот в этом!

Роб прикрывает глаза, как будто слишком явно представляет себе все то, что мог сделать со мной тот парень. Какую картину он увидел, когда зашел в випку? Я, буквально распластанная на скамье с расстегнутой рубашкой, и этот скотина, ковыряющийся мордой в моей груди…

Да уж, так себе встреча после нашего последнего прощания.

– Я не виновата! – говорю прежде, чем успеваю открутить тон с обвинительного хотя бы на нейтральный.

– В том, что на тебя залез придурок с чешущимися причиндалами?! Конечно, нет! А вот в том, что для работы ты выбрала ночной бар, отлично зная, какие могут быть последствия…

– Это мой выбор! В конце концов, куда еще мне идти работать?! И между прочим, благодаря тебе я отпахала там впустую!

– Благодаря мне тебя там не трахнули!

Бах.

Ну вот и все – он сказал это. Бросил мне, как последний камень, пробивший стену смелости и гордости, и теперь я ощущаю в уголках глаз предательскую влагу, стискивая изо всех сил зубы, и отворачиваясь к окну.

Я не просила.

Это правда, но говорить это – словно признавать, что его помощь там была лишней. А я слишком хорошо помню касание ножа к своей коже и панику, что сейчас со мной сделают, что угодно, и никто меня не спасет…

– Ладно. Поехали, – мягче и ровнее произносит Роб, заводя двигатель. Я по-прежнему смотрю только в окно, и молча выпускаю из глаз дорожки слез, – не думай, что я злюсь только на тебя, Софа. Я просто… Я просто очень боялся не успеть.