Марья Бессмертная - Наталья Жильцова

Костопрах надсадно закашлялся. А Белогор оглядел перепуганных нас и рассмеялся.

— Да не собираюсь я покушений устраивать, тем более на тебе кольцо мое, — напомнил он. — С ним в Нави не погибнуть. И говорю правду: через навий мир извилистые пути спрямляются, а дальние расстояния близкими становятся. Иногда, конечно, и наоборот, чтобы один шаг пройти, год уйти может. Но не в моем случае. Со мной пройдем по Нави как по ровной дороге. И в Аграбу твою попадем скоренько.

— Ты же там не бывал ни разу, как направление рассчитывать будешь? — пробормотала я. Хоть по-прежнему и опасалась ему довериться, но в сердце уже затрепыхалась надежда.

— Так у Кощея, я точно помню, блюдце зачарованное было с яблочком молодильным, — произнес Белогор. — Доставай, посмотрим на город, я на него и настроюсь.

Я неловко так взгляд отвела и буркнула:

— Нет у меня яблока. Потерялось.

Колдун удивленно посмотрел на меня, потом понимающе хмыкнул, но комментировать догадку, к счастью, не стал. Вместо этого произнес.

— Тогда тем более мне домой надобно. Гномов горных навещу. Они, помнится, когда свою подругу выручали, зеркальцем волшебным обзавелись. Вот через него на Аграбу и погляжу. А ты пока отдыхай, царевна.

После чего коротко простился и исчез в огненном росчерке.

— Ушел, — констатировал Костопрах, даже не скрывая, что этим фактом несказанно доволен.

— Вернется, — хмуро отметил Яр.

— Вы к нему слишком предвзято относитесь, — урезонила обоих я. — Пока что Белогор ничего плохого не сделал, наоборот, только помогает.

— Когда сделает — поздно будет, — отметил скелет.

— Пессимист, — я фыркнула.

— Кто? — не понял тот.

— Не важно, — отмахнулась я. — Спать я пойду. Как там говорится, утро вечера мудренее, — я было направилась к выходу из тронного зала, но остановилась и снова посмотрела на Костопраха. — Да, и вот еще что. Я там Баюну взамен за помощь цепь новую обещала. Сделать надо и ему отослать, чем быстрее, тем лучше.

— Справим, царевна.

— Золотую. На пять пудов.

— Спра… сколько?! — скелет аж воздухом подавился, хотя в принципе не дышал. — Пять пудов золота?! Пудов?! Пять?! — И, не в силах поверить собственным ушам, перевел взгляд с меня на Яра.

— Истинно пять затребовал, хвостатая скотина, — подтвердил посох.

— Да это ж… да куда ж… да как же?!

— Много. Знаю, — произнесла я и сурово добавила: — Но пять пудов золота ничто по сравнению со спасением Кощея. Так что исполняй, Костопрах.

И быстро, пока скелет не опомнился, покинула тронный зал. Перед завтрашним днем необходимо было хорошо отдохнуть.

Проснулась я сама. Меня никто не будил, не торопил, даже вежливо в дверь не стучался. Я просто открыла глаза, чувствуя себя выспавшейся и полной сил. Встала и с приятным удивлением обнаружила новую одежду — тонкую рубашку и расшитый золотыми нитями сарафан, которые кто-то аккуратно развесил на стуле.

Испробовав наконец местную ванну, я привела себя в порядок и оделась. Хмыкнула, оглядев себя в зеркало, — очень уж непривычно было видеть на себе не джинсы, а старинную царскую одежду. И, размышляя, что делать дальше, взяла прислоненный к стене у кровати посох.

Глазницы черепа сразу зажглись мертвенно-зеленым светом.

— Доброе утро, Яр, — поздоровалась я, уже не ощущая себя странно от того, что разговариваю с черепом на палке.

— Ааааррргххх, — широко зевнул тот, клацнув челюстью. — Ох, и славно я вздремнул. Хорошо все-таки рядом с Источником. Вот сейчас пусть хоть три волколачьи стаи нападут, разберемся со всеми!

— Не надо, — вздрогнула я. — Ну их всех! И без того дел по горло.

И вот тут, словно специально выждав момент, в дверь постучали.

— Заходите, кто там! — отозвалась я.

В спальню вошел Костопрах. Поклонился, оценил мою готовность к новым свершениям и сказал:

— С пробуждением, царевна. Завтрак готов. Не изволишь ли пройти в трапезную? Или велеть сюда подать?

— Изволю пройти, — со смешком ответила я. Ну никак не привыкну к этой высокопарной старинной речи! — Кстати, что там на завтрак? А то терзают меня смутные сомнения…

— Не изволь беспокоиться, — Костопрах вежливо пропустил меня вперед. — Я еще вчера к данникам три телеги отправил, так что продуктами дворец теперь обеспечен. Ну а повар у нас свой нашелся.

«Надеюсь не тот зомби, который вчера от Белогора удирал», — мелькнула мысль, но озвучивать ее не решилась.

А ну как и вправду он? Я же тогда есть не смогу — брезгливость не позволит. Лучше уж не знать, кто там что готовит. Спокойнее.

С такими примерно мыслями я вошла в трапезную. Однако едва увидела накрытый стол, тотчас их все отбросила. Оладушки в большом блюде исходили горячим паром, а вкруг теснились мисочки и плошечки. Сметана, варенье, свежая клубника — все выглядело так аппетитно!

Запивать все это предлагалось каким-то медово-травяным напитком, пряным и горячим. От него в крови словно начали лопаться маленькие пузырьки, наполняя тело энергией и жаждой действия.

А под конец завтрака, когда я уже неспешно допивала последнюю кружку, в трапезную вошел Белогор. Отказался от оладушек, которых оставалось еще порядком, и спросил:

— Ну что, царевна, готова к путешествию?

— Разумеется, — я кивнула, стараясь не думать при этом про Навь. — Насколько это возможно, конечно.

— Тогда пойдем, чего время терять, — он улыбнулся, а когда я поднялась, неожиданно протянул мне пуховый плед. — Только накинь вот это, иначе замерзнуть можешь. И посох свой оставь, если, конечно, не хочешь, чтобы дух, в него заключенный, навсегда в Нави остался.

После этих слов Яр практически сам в руку Костопраха прыгнул. Я же послушно закуталась в плед и выжидающе уставилась на Белогора.

Тот отошел от стола и, как и вчера, вытащил прямо из воздуха нож. Глубоко вздохнул и медленно провел им черту сверху вниз, словно разрезая какую-то невидимую ткань.

И это действительно был разрез. Не ставший уже привычным огненный росчерк, а именно черный разрез самого пространства, из которого явственно потянуло холодом, тоской и чем-то жутким. Страшным. Неземным.

Но тут Белогор взял меня за руку, и страх пусть и не исчез совсем, но отступил. Этого оказалось достаточно, чтобы я собралась с духом и вместе с колдуном шагнула вперед. В лицо ударил холод, а привычный мир исчез. Мы вошли в Навь.

Больше всего окружающий пейзаж походил на страшные фантазии какого-нибудь любителя Лавкрафта. Сумрачно, холодно и мертво было вокруг. Словно мы оказались внутри некоей старинной кинохроники, тусклой и черно-белой. Лишь по клубящемуся темному небу то и дело пробегали злые алые сполохи бесшумного зарева.