Силиконовая любовь - Микаэла Джойя

26

Слабыми шагами Николя вышел из машины «скорой помощи», доставившей его из аэропорта домой. Худой, как скелет, пустые глаза, дрожащие руки. У входа в дом его встретил Амет, обнял со слезами на глазах. Он взял парня под руку и медленно повел к лифту.

Джоанна дала распоряжение поместить сына в бывшей комнате своего отца, расположенной в противоположном крыле, вдали от ее комнаты.

В тот же день позвонила Анна.

Через час после своего звонка она уже была в доме Джоанны. Несмотря на то что прошло всего лишь несколько дней после их последней встречи, Анна изменилась до неузнаваемости. Припухшие и красные от слез глаза свидетельствовали о бессонных ночах, но взгляд был твердым и решительным, не поддающимся отчаянию. Джоанна повела ее в комнату Николя. Тот спал. Анна присела у кровати на колени, взяла обессиленно свисавшую руку Николя в свою, другой рукой погладила его по голове. В полусне молодой человек прижал руку Анны к своей груди и прошептал:

— Мама…

Перевернулся на бок и снова заснул.

Джоанна удалилась с глазами, полными слез.

Через минуту вышла и Анна. Они присели в гостиной.

— Я уже предупредила Розу. Она будет ждать вас завтра в одиннадцать в Пресвитерианском госпитале.

— Спасибо большое, — поблагодарила Джоанна. — Может, тебе станет легче, если мы поговорим о Натали?

— Нет, сейчас надо думать о Николя.

В гостиную вошел Амет с телефонной трубкой в руках, доложил, что на связи Дональд Бэкмейер, который звонит по очень важному вопросу. Джоанна вышла. Анна поднялась из-за стола и прошлась по комнате. Она с любопытством рассматривала повсюду расставленные и развешанные фотографии. Ее поразила одна из них: два парня сидели в лодке с удочками в руках. В одном из них Анна сразу же узнала отца Джоанны, другой тоже ей кого-то напоминал. В эту минуту вошла Джоанна:

— Это мой папа, а рядом с ним — наш общий друг, но я потом тебе все расскажу, а сейчас мне нужно уйти.

После некоторого колебания Джоанна спросила:

— Анна, я хочу попросить тебя об одном одолжении. Завтра у меня очень важная деловая встреча.

Ты не могла бы сопровождать Николя к психотерапевту?

— О дорогая, с большим удовольствием! Мне одиноко и тоскливо оставаться дома одной. Я приеду на своей машине. В 10.30 нормально?

После этих слов Джоанна испытала большое облегчение. Дни, проведенные в бостонской клинике, ее совершенно изнурили, ей хотелось быстрее вернуться к нормальной жизни, что в первую очередь означало — вернуться к работе.

Несмотря на ежедневные и продолжительные сеансы у психотерапевта, цепкие руки шизофрении не выпускали Николя. Он открыто и доверительно общался с врачом, нежно относился к Анне, был послушен Амету, но как только появлялась Джоанна, становился агрессивным или, в лучшем случае, замыкался в себе и не произносил ни слова.

Джоанна была полностью занята работой, но все же старалась обедать и ужинать вместе с Николя. Сидя за столом, он в упор смотрел на нее ненавидящим взглядом и начинал есть только тогда, когда Джоанна, не выдержав этого презрительного взгляда, со слезами на глазах удалялась в свою комнату.

У себя в кабинете психотерапевт вела долгие беседы с Николя, пытаясь восстановить каждый жизненный шаг, приведший его к нервному срыву, и эти попытки имели определенный успех. Но как только Николя переступал порог дома и видел мать, его мозг возвращался в мир демонов. Через Анну психотерапевт посоветовала Джоанне воздержаться от общения с сыном, по крайней мере в ближайшее время. Отчаявшаяся Джоанна отказывалась понимать, что нет возможности хоть немного восстановить утраченную связь с сыном. Между тем отношения между Анной и Николя становились все более душевными.

— Поскольку все-таки я его мать, ты можешь объяснить, что он делает в этом проклятом компьютере? — спросила однажды Джоанна у Анны.

— Он пишет о женщинах, которых насилуют, унижают, убивают, о домах, охваченных огнем, о мотоциклах, как у твоего Марка, которые врезаются во встречные машины или падают с высокого моста в воду.

— Откуда ты знаешь?

— Он сам мне рассказывает. Он говорит, что твой мозг он загнал в компьютерную сеть и теперь может делать с ним, что пожелает.

Джоанна вытерла слезы. Не было никакого спасения от этих мук. Она достала виски и залпом выпила полный стакан. Подруга смотрела на нее с пониманием.

— По какому-то темному зову души мой сын хочет меня уничтожить, унизить. Я не в состоянии противостоять этой злой силе.

Анна слушала с искренним состраданием. Муки ада, которые переживает сейчас Джоанна, она сама уже пережила, но в памяти они были чрезвычайно свежи.

27

Несмотря ни на что, жизнь Джоанны постепенно возвращалась в прежнее русло, или, по крайней мере, ей так казалось. Каждое утро приезжала Анна, забирала Николя, чтобы отвезти его к психотерапевту. Джоанна общалась с доктором Либерман по телефону, и та уверяла, что уже есть существенные сдвиги в лечении, хотя о полном выздоровлении пока не может быть и речи. Тем не менее Николя продолжал проявлять признаки агрессивности по отношению к матери.

Было 10 утра. Николя и Анна уехали к психотерапевту, а Джоанна осталась в своем кабинете, чтобы определиться с деловыми встречами на сегодняшний день. Стоял солнечный, необычно жаркий летний день. Но неожиданно небо затянулось черными тучами, подул сильный ветер и хлынул дождь. В комнате Николя послышался стук открытых окон. Джоанна поднялась из-за стола и направилась в комнату сына. Подойдя к распахнутому окну, она, как завороженная, смотрела на бушующую природу. Дождь хлестал ей в лицо, ветер трепал волосы, а она продолжала смотреть на колышущиеся от ветра деревья и рассекающую небо молнию.

Наконец Джоанна встрепенулась, словно проснулась после гипноза. Закрыла окна, начала собирать слетевшие с подоконника предметы. Нагнувшись, она увидела под кроватью ноутбук. Джоанна вздрогнула, словно увидела дьявола во плоти. Схватив компьютер, она направилась крадущимися шагами к себе в комнату, как будто боялась, что Николя следит за ней. Поставила ноутбук на стол, раскрыла, но некоторое время не решалась включить. С одной стороны, она понимала, что нехорошо читать личные записи Николя, но с другой, она не могла устоять от сильного, почти маниакального любопытства. «В конце концов, мать должна знать, что пишет ее сын целыми днями, закрывшись у себя в комнате на ключ», — подумала про себя Джоанна и решительно нажала кнопку.