Книги онлайн и без регистрации » Фэнтези » Ворон - Михаил Ахманов

Ворон - Михаил Ахманов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 87
Перейти на страницу:

Серов покивал головой, пробормотал по-русски:

– Ну, ничего, ничего… На всякую хитрую задницу найдется свой штопор. – Потом продолжил: – Я обещал тебе жизнь, Эль-Хаджи. Если не врешь, отпущу, а до того посиди в цепях на собственной галере. Я ее возьму. «Дрозд» и «Дятел» у нас есть, а эта будет «Стриж». Пусть ее вычистят от клотика до киля и наберут экипаж из охочих людей. Остальных отпустить, пересадив на другие шебеки. Боб, проследи!

– Хрр… Будет сделано, капитан.

Серов повернулся и зашагал к высокому борту фрегата.

* * *

Пока сортировали, набирали команду «Стрижа», рассаживали бывших невольников по шебекам и чинили на скорую руку такелаж, миновала половина дня. К корсарам присоединились семьдесят три человека, а остальные, большей частью испанцы, португальцы и моряки из Генуи и Венеции, решили плыть под охраной фрегата на Мальту и просить о помощи великого магистра Раймонда де Рокафуля. Многие из них были ранены или до предела истощены, а в Ла-Валетте, мальтийской столице, находился огромный госпиталь с лучшими в христианском мире лекарями.

Наконец, в пятом часу пополудни, подняли паруса, и «Ворон», возглавляя флотилию из пяти галер, неторопливо двинулся на юго-восток, к грозному оплоту Мальтийского ордена. Серов, не слишком утомленный битвой с Эль-Хаджи, заканчивал свою вахту, размышляя о встрече с великим магистром – если тот, конечно, захочет принять вест-индского корсара, губителя испанцев. Здесь существовали определенные сомнения, но де Пернель утверждал, что прошлые грехи искуплены – все же, плавая в Средиземье, Серов и его сотоварищи спасли немало христианских душ, побили изрядно пиратов и не ограбили ни единого судна, даже испанского. Хотя временами удержаться было трудно.

На капитанский мостик поднялся Хрипатый Боб, доложил о взятом на шебеках грузе (кроме пороха, ядер, муки и фиников – ничего ценного), затем помялся и каркнул:

– Тут один висельник с саррацинской лоханки прросится к тебе. Я его на боррт взял из интерреса. Чего-то он хочет, капитан, а чего, не пойму – болтает по-таррабарски. Слово понятно, два – нет. Должно быть, этот… как их… китаец.

– У него что же, глаза косые, кожа желтая и нет бороды? – полюбопытствовал Серов.

– Глаза как глаза, а борродища – во! – Хрипатый провел ладонью над пупком. – И кррестится… только не так, как положено, а на свой дуррацкий манер.

– Тогда он точно не китаец. – Серов с задумчивым видом почесал в затылке. – Может, эфиоп? Я слышал, они тоже христиане, и бороды у них растут как у нормальных людей.

Боцман с сомнением хмыкнул:

– Эфиопы черрные, а этот белый, только рожа у него ширрокая, как пудинг. Прривести ублюдка?

– Давай. И Мартину скажи, чтоб был наготове – может, столкуемся на турецком.

Через минуту на квартердек в сопровождении Хрипатого поднялся высокий худой мужчина, густо заросший светлым волосом. Русая борода, сливаясь с усами, падала ему на грудь, соломенные патлы стояли нимбом вокруг головы, топорщились густые брови, обширная поросль золотилась на руках и плечах. Он уже вымылся – тело было чистым, и пахло от него не смрадом галерного чистилища, а соленой морской водой. Его обрядили в турецкие шаровары и суконную безрукавку – она не сходилась на широкой груди, и Серов увидел, как из-под кожи, испещренной полузажившими следами от побоев, проступают ребра. Широкоскулое крупное лицо незнакомца, обожженное солнцем и знойными ветрами, хранило странное детское выражение – возможно, так казалось из-за сочетания светлых волос и синих глаз, напоминавших о поле спелой ржи с цветущими васильками.

Серов посмотрел в эти глаза, и сердце у него захолонуло. Таких глаз не могло быть ни у немца, ни у британца или француза, ни у скандинава – тем более у китайца.

– Бью челом, милостивец мой, – произнес мужчина на русском и, кланясь земно, забормотал на двунадесяти языках, но на всех – что-то непонятное: Серов вроде бы уловил английское «сенкью» и арабское «рахмат».

– Ты из какой губернии, братец? – спросил он, и родная речь была как мед на языке. – Какого ты рода-племени и какого состояния? Дворянин или простой человек?

– Батюшка-капитан! Отец родной! – Незнакомец вдруг повалился на колени, обнял ноги Серова, прижался щекой к сапогу. – Неужли ты из наших? Пресвятая Богородица! Сколь годков я слова русского не слышал! С той поры, как Ивашку кнутом захлестали!

Оторвавшись от сапога, он поднял голову. По его щекам текли слезы, теряясь в бороде, лицо вспыхнуло лихорадочным румянцем.

– Выходит, не китаец он, – сказал Хрипатый Боб. – Не китаец, рраз ты, капитан, его понимаешь. Хрр… Откуда же взялось это черртово отрродье?

– Он русский, – пояснил Серов. – Из той земли, куда мы плыли на государеву службу. Ты, боцман, иди… Иди, а я с ним потолкую. Речь его мне немного знакома.

Боб, хрипя горлом и удивленно хмыкая, спустился на шканцы. Бывший невольник, все еще стоя на коленях, широко крестился, и крест клал по православному обычаю: от лба – вниз, потом к правой стороне груди и к сердцу. Руки у него были крупные, мощные, в мозолях от весла.

– Ты вот что, братец… – Серов похлопал его по макушке. – Ты кончай креститься да слезы лить. Думаю, не зря ты в гребцах очутился – наверное, и порох нюхал, и саблей махал, и басурманские головы рубил… Так что встань и доложись, как положено военному человеку. Повторяю вопрос: кто ты есть и какого чина-звания?

Незнакомец поднялся и стал во фрунт. Ребра выпирали из-под кожи, и шрамов от хлыста на ней было не счесть.

– Михайла Паршин, капитан третьей роты Бутырского полка! – отрапортовал он. – Взят в плен супостатом в Азовском походе![72]Раненым пленили и токмо потому, что душа едва не отлетела. – Он продемонстрировал рубец между плечом и шеей – след от удара ятаганом. – Четыре года ворочал весло на османских галерах, потом еще три – у песьей рожи Аль-Хаджака. Ну, этот самый лютый был! Прям-таки зверь неистовый! – Михайла помолчал, потеребил в смущении бороду и спросил: – А ты, батюшка мой, правда, из наших? И как мне тебя звать-величать?

– Зови Андреем Юрьевичем. Но я не из России, братец, я из Франции, из Нормандии. Слыхал про такую? – Паршин отрицательно помотал кудлатой головой. – Отец мой – знатный дворянин, маркиз, а я, Андре Серра, его непутевый отпрыск… Ты ведь, Михайла, тоже из дворян?

– Из дворян. По-новому, как государь повелел, из дворян, а по-прежнему – так из сынов боярских. Род наш из Москвы и прилеплен с давних пор к большим боярам, к Толстым… в свойстве с ними состоим, и Петр Андреич даже дозволил звать себя дядюшкой.

– Это какой же Петр Андреич? – насторожился Серов. Из Толстых он мог уверенно опознать лишь Льва Николаевича, но до «Войны и мира» и «Анны Карениной» было еще лет сто пятьдесят, а то и больше.

1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 87
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?