Секс и эволюция человеческой природы - Мэтт Ридли

Но мы не птицы. Единственный способ гарантировать выращивание мальчика — либо убивать новорожденных девочек и начинать все сначала, либо делать пункцию плодного пузыря для определения пола плода и затем, если это девочка, абортировать его. Эти отвратительные практики, несомненно, используются в разных частях мира. Китайцы, лишенные возможности иметь больше одного ребенка, между 1979 и 1984 годами убили более 250 тысяч новорожденных девочек{179}. В некоторых возрастных группах в Китае на 100 девочек приходится 122 мальчика. В одном недавнем исследовании бомбейской клиники в Индии из 8000 абортированных эмбрионов 7997 были девочками{180}.

Возможно, селективные спонтанные аборты объясняют и многие результаты, полученные на животных. У нутрий, которых изучал Моррис Гослинг (Morris Gosling) из университета Восточной Англии, самки в хороших условиях выкидывают весь помет, если в нем слишком много зародышей самок, и начинают все заново. Магнус Нордборг (Magnus Nordborg) из Стэнфордского университета, исследовавший половой инфантицид в Китае, считает: таким же невынашиванием в пользу самцов можно объяснить и данные, полученные для бабуинов. Но это кажется довольно расточительным способом регулирования соотношения полов{181}.

Для человека хорошо установлены множество факторов окружающей среды, смещающие соотношение полов потомства. Так что влияние на пол ребенка — по крайней мере, теоретически — возможно. Самый известный пример — «эффект возвращающихся солдат». Во время и сразу после больших войн у воевавших сторон рождается больше сыновей, чем обычно — будто бы на смену погибшим мужчинам (для рождающихся это не имеет особого смысла, ведь мужчины, рожденные после войны, будут иметь детей от своих сверстниц, а не от вдов). Отцы старшего возраста чаще зачинают девочек, матери старшего возраста — мальчиков. Женщины с инфекционным гепатитом или шизофренией имеют немного больше дочерей. То же и у курящих или пьющих женщин. И у женщин, родивших после густого лондонского смога 1952 года. И у жен пилотов-испытателей, ныряльщиков за жемчугом, приходских священников и анестезиологов. В некоторых частях Австралии, население которых может пополнять запасы питьевой воды только благодаря осадкам, среди детей, рожденных через 320 дней (около 10,5 месяцев) после сильного шторма, заполняющего запруды, явно наблюдается падение доли сыновей. Женщины со множественным склерозом имеют больше сыновей, чем те, которые принимают небольшие количества мышьяка{182}.

Сегодня мало кому по зубам найти логику в этом море статистики. Билл Джеймс (Bill James) из Лондонского Совета Медицинских Исследований несколько лет разрабатывал гипотезу о том, что гормоны могут влиять на относительный успех X- и Y-сперматозоидов. Есть много косвенных свидетельств того, что высокий уровень гормона гонадотропина у матери может увеличить пропорцию дочерей, а тестостерона у отца — сыновей{183}.

Теория Валери Грант объясняет «эффект возвращающихся солдат» гормональным статусом: во время войны женщины оказываются на более доминирующих ролях, и это влияет на их гормональный статус и на склонность рожать сыновей. Гормональный статус и социальный ранг тесно связаны у многих видов. Как мы видели, последний связан и с соотношением полов в потомстве. Как в этом плане работают гормоны — никто не знает. Возможно, они меняют консистенцию слизи в шейке матки или даже кислотность влагалища: еще в 1932 году было доказано, что пищевая сода во влагалище кролика влияет на соотношение полов у потомства{184}.

В принципе, гормональная теория помогает разрешить одно из самых сложных возражений против теории Трайверса — Уилларда, согласно которому, никакие гены, похоже, не способны модифицировать соотношения полов в обход основного хромосомного механизма. Самый яркий пример этого — неспособность селекционеров вывести линии со смещенным соотношением полов. И не потому что они не пытались. Как сказал Ричард Докинз, У селекционеров не было проблем с тем, чтобы вывести животных с повышенной молочностью, высокой мясной продуктивностью, большим или маленьким размером тела, безрогостью, устойчивостью к различным заболеваниям, бесстрашием у боевых быков и т. п. Как было бы полезно для молочного хозяйства, если бы при разведении скота самок рождалось больше, чем самцов! Но все попытки добиться этого полностью провалились{185}.

Не меньше птицеводы хотели бы вывести птиц, откладывающих яйца с цыплятами только одного пола. А сейчас им приходится привлекать команду специально обученных корейцев, умеющих с фантастической скоростью определят пол птицы в однодневном возрасте (хотя вскоре конкуренцию им может составить компьютерная программа{186}), но держащих метод в страшном секрете. Они гастролируют по всему миру, усердно делая свой экзотический бизнес.

Однако гормональная теория легко отвечает на это возражение. В один прекрасный день, поглощая энчилады (мексиканские лепешки) на берегу Тихого Океана, Роберт Трайверс объяснил мне, почему не получилось вывести животных со смещенным соотношением полов в потомстве. Представьте себе, что вы обнаруживаете корову, производящую только телок. С кем вы будете скрещивать последних для продолжения линии? С обычными быками — сразу растворяя гены в два раза? Вы же не сможете скрестить друг с другом двух таких волшебных коров. И так — в каждом поколении.

Можно посмотреть на это иначе: если часть популяции производит только сыновей, то другой части становится выгодно иметь дочерей. Каждое животное — дитя одного самца и одной самки. Поэтому если социально более статусные животные имеют сыновей, то низкоранговым особям выгодно производить дочерей. Соотношение полов в популяции в целом всегда будет возвращаться к равному, как бы ни сместилось оно в отдельной ее части: когда в последней соотношение отклоняется от равного, другим особям становится выгодно производство большего количества потомков более редкого пола. Это озарение впервые постигло сэра Рональда Фишера в 1920-х годах, и Трайверс считает его ключом к пониманию того, почему гены никогда не способны манипулировать соотношением полов в обход хромосомного определения пола.

Кроме того, если социальный ранг — главный фактор, определяющий соотношение полов, то было бы глупо помещать определение последнего в гены: ведь социальный статус не может быть заложен в наших генах почти по определению. Селекция на высокий ранг — тщетная затея в стиле гонки Черной Королевы. Это все относительно. «У вас не получится вывести субдоминантных коров, — говорит Трайверс. — В стаде, которое вы получите, просто возникнет новая иерархия. Если все ваши коровы более субдоминантны, чем раньше, то наименее субдоминантные станут самыми доминантными и будут иметь соответствующий уровень гормонов». Рангом влияет лишь на гормональный статус, который определяет долю полов у потомства{187}.