Советская Британия - Андрей Максимушкин

Помощь пришла неожиданно и откуда не ждали. В один прекрасный день к полковнику Стоуну, якобы по делам, заглянул один малознакомый мистер из разведывательной службы. Человеком майор Кевин Крайтон был неплохим, хотя и служил в не самой популярной у кадровых военных фирме.

Поговорив с полковником о малозначительном, непонятно каким боком касавшемся «Ржавых вампиров» деле, Крайтон незаметно перевел разговор на недавние события в Африке, припомнил инцидент с парой «заблудившихся» самолетов над Северной Японией. Незаметно, само собой получилось, что дела были забыты, а два ветерана Тихоокеанской войны продолжили беседу в тихом уютном баре за воротами военной базы. Угощал Крайтон, будучи человеком стеснительным и немного сентиментальным, он сам предложил Чарльзу Стоуну компенсировать потерянное время парой стаканчиков хорошего пойла.

Разговор получился теплый, дружеский, как и положено между настоящими мужчинами. На следующий день Крайтон опять заглянул на военно-воздушную базу, и на этот раз по настоящему делу. Сотрудник спецслужбы предложил боевому ветерану немного развлечься и развеяться за счет правительства.

Предложение казалось заманчивым. Из разряда — только для близких друзей и хороших людей. Отказаться от него было сложно, особенно для страдавшего от депрессии Стоуна. Тем более что все оформлялось почти официально — оплачиваемый годовой отпуск, лечение и реабилитация за счет заказчика, очень хорошее жалованье, плюс премиальные, страховые и прочие выплаты на случай ранения или каких непредвиденных неприятностей. Сама работа несложная, а уж для Чарли еще и связанная с возможностью немного расплатиться за первую родину и погибших на той давней европейской войне друзей.

Вот так и вышло, что летом 1951 года полковник авиации Чарльз Стоун нежданно-негаданно стал участником морского круиза в далекую Аргентину на борту потрепанной «Камбении». Плыл он не один, на борту наскоро переоборудованного под войсковой транспорт сухогруза типа «Либерти» находились еще пятьсот ветеранов и просто крепких, умеющих постоять за себя парней, готовых защищать свою страну на самых дальних рубежах.

Может быть, общение с близкими по духу людьми или предвкушение доброй драки, может быть, морской воздух или еще что, но депрессия у Чарльза Стоуна незаметно прошла. Настроение изменялось от хорошего к прекрасному. Жизнь хороша, и жить хорошо!

Делать на борту нечего, посудина неторопливо ползла к экватору без заходов в порты. Возглавлявший группу полковник Честер Першинг благоразумно ограничил потребление спиртного среди добровольцев и тщательно следил за исполнением своего приказа. Человек он был сильный, пообтертый жизнью, поэтому желающих оспаривать решения Першинга не находилось.

После первых организационных дней, когда люди знакомились друг с другом, привыкали к кораблю и своей роли добровольцев, полковник Першинг исподволь начал готовить контингент к грядущей операции. Участие разведывательной службы в акции было настолько своеобразным, носило такой специфический запашок паранойи, что большинство завербованных военных имели весьма смутное представление о своих задачах и обязанностях на новой работе.

Тех, кто слишком настойчиво интересовался условиями, географией и прочими «военными секретами», отсеяли в процессе утверждения штатного расписания. По словам полковника Першинга, руководство побаивалось утечки информации и вражеских шпионов. Озвучено это было несколько другими словами, с другими интонациями, но смысл сказанного остался именно таким.

Пока «Камбения» неторопливо топала по Карибскому морю, Першинг разбил своих подопечных на отряды, кратко ввел в курс дела и занялся дрессировкой личного состава. Любой военный старше сержанта прекрасно знает, что самый страшный враг солдат — это безделье. Именно от бесцельно проводимого времени и возникают все беды, горести, несчастья и ЧП. Старый танкист Першинг это помнил и всеми силами заботился о благополучии своих людей, сиречь гонял их, как сержант новобранцев.

В первые дни нашлись недовольные правдоискатели, заявлявшие, что, дескать, не дело технических специалистов прыгать, как макаки, и нарезать круги по шлюпочной палубе. Ерунда. Командиры команд и отделений, сами все как один прошедшие горнило Тихоокеанской войны ветераны, быстро выбили из пустых голов инженеров гражданскую чушь. А отслужившие в армии не пищали, они сразу поняли, на чьей стороне сила, уразумели, что славных обычаев гражданской милиции времен Войны за независимость полковник Першинг не допустит.

Заодно выяснилось, что мирные годы не пошли на пользу знаменитой американской системе снабжения, так прославившейся во время войны. Простой пример: полковник Стоун должен был на месте возглавить истребительную эскадрилью и взять под свою руку контроль за местной авиацией. Так вот: из 18 летчиков на борту «Камбении» плыли только 11 человек, остальные попали на другой транспорт. Да и из этих пилотов у двоих не было навыков работы на реактивных истребителях. Тогда как в Аргентине эскадрилью должны ожидать «Шутинг Стары». Примерно такая же картина наличествовала среди технических специалистов аэродромного обеспечения. Половина команды оказалась на другом судне, люди видели друг друга первый раз в жизни, о своих обязанностях имели самые смутные представления.

Беседуя вечерами с другими командирами подразделений за баночкой пива — не более трех на человека, — Чарли выяснил, что не он один пострадал от подобного разгильдяйства. Честер Першинг объяснял это прискорбное явление сложностями комплектования команды, необходимостью забирать людей из разных портов, «Камбения» вышла из Майами с риском задержки одного из транспортов на переходе. Сказано это было таким тоном и с такой мимикой, что любому стало понятно — Старик Честер сам не верит своим словам.

Зато, к собственному удивлению, Чарли познакомился с земляком. Роберт Шойман, потомственный британец иудейского вероисповедания, бывший рядовой территориальной дивизии, в свое время успел повоевать под Лондоном. Слушая неторопливый рассказ Роберта о минувших днях, Чарльз Стоун заново переживал те горячие дни лета и осени 40-го года.

Энтузиазм мобилизованных, готовых грудью встретить врага молодых парней. Первые разрозненные панические слухи о вражеской высадке. Слухи, успевшие обрасти нелепыми подробностями. Даже странно, что мы им тогда верили. Марш-бросок к линии фронта, атаки на немецкие плацдармы. Горечь потерь, страшная солдатская правда войны: висящие над головой «мессеры», удары «Хейнкелей» и ДБ-3 по тылам и узлам обороны, горящие железнодорожные станции.

Рядовому Шойману немало выпало пережить, он до дна испил горькую чашу поражений. Бессмысленные атаки на вражеские пулеметы, огонь вражеской морской артиллерии, бьюший в лицо кинжальный огонь, заваленные телами брустверы окопов. Одна винтовка на двоих. Безнадежное ожидание неминуемой смерти. Безнадежное, потому что смерть тогда казалась меньшим из зол.

Шойман был таким же везунчиком, как Стоун. Он умел выживать. Попав в Лондонский котел, парень не отчаялся, не погиб под развалинами зданий, а сумел пересидеть штурм и уйти из города, когда все закончилось. Рассказывая о своем бегстве, Роберт всего в двух словах упомянул путь до Шотландии. Оно и понятно, не всегда можно ворошить прошлое, есть вещи, о которых лучше забыть. Оккупированная немцами территория вообще не лучшее место для бывшего английского солдата, особенно черноглазого и с характерным носом с горбинкой.