Озеро скорби - Эрин Харт

Некоторое время Кормак молчал. Затем он спросил:

— Майкл, вы случайно не помните, не встречали ли вы в работе О'Донована или в каких-нибудь других, более старых манускриптах, упоминания об этой области как о месте ритуальных кладов или Жертвоприношений?

— Да нет, ничего такого не припомню. Средневековые писатели, возможно, не знали о таких вещах или намеренно умалчивали о них, если были в курсе. Но древнее имя этого места наводит на подобные размышления, — сказал Скалли. — Согласно О'Доновану, клочок земли, на котором мы находимся, называется Иллонафулла — «остров крови». У О'Донована нет этому объяснения, он просто отметил, что нашел это имя в анналах.

Нора почувствовала, словно кто-то провел холодным пальцем по ее позвоночнику.

— А Лугнаброн? — спросила она. — Я хотела спросить Кормака, что это значит. Я знаю, что «луг» — это озеро, но как переводится остальное?

— Это высокое поэтическое название. В нем тот же корень, что и в имени моей дочери — bron, — сказал Майкл Скалли. — Loughnabrone означает «озеро скорби».

Был канун Иванова дня, самый длинный день года, и это ощущалось, подумала Нора. Сегодня они провели еще восемь часов на болоте, и не нашли даже ногтя. Нора с завистью смотрела на команду Урсулы, которая достигла большого прогресса на болотной дороге, и вздохнула. Они уже заканчивали на сегодня, собирали свои инструменты, швыряли мастерки и наколенники в ведра, лопаты и грабли в тачки, чтобы отвезти их обратно к трейлеру.

Нора запаковала собственные инструменты, пожелала коллегам доброго вечера и направилась к машине, проходя по дороге мимо команды Урсулы. Кое-кто из них разворачивал над срезом черные пластиковые листы.

Взволнованная Рейчел Бриско рылась в одном из ведер.

— Где он? — требовательно спросила она у первого, кто попался ей под руку, молодой женщины, убирающей мусор неподалеку.

— Где кто? — раздраженно спросила другая девушка. — Ты о чем?

— Мой бинокль. Я положила его прямо на крышку ведра.

— Послушай. Рейчел, откуда мне знать? Я никогда и близко к нему не подходила.

Сзади к Рейчел подошел еще один археолог, молодой человек.

— Вот он, — сказал он. — Я просто захотел взглянуть на дикую природу…

— Отдай мне его, — сказала Рейчел. Она протянула руку, чтобы взять у молодого человека полевой бинокль, но он отступил в сторону и, дразня ее, отдернул бинокль. Рейчел взглянула на него с нескрываемой ненавистью и медленно проговорила: — Я сказала, отдай его мне.

— Что, сегодня вечером опять за птичками наблюдать собираешься, да?

Ни один из них не заметил, как сзади к ним широкими шагами подошла Урсула.

— О, Бога ради, когда ты, наконец, повзрослеешь? — громко спросила она, вырывая бинокль из рук молодого человека. Она протянула его Рейчел, а та уставилась на нее долгим взглядом и только потом взяла бинокль и гордо удалилась, не проронив ни слова. Нора была достаточно близко, чтобы разглядеть выражение лица Рейчел, и в неподвижно застывших глазах девушки она увидела ярость.

Нора была здесь всего лишь пару недель, но ей уже было очевидно, что Рейчел Бриско держалась особняком от остальной команды археологов. Ей наверняка было не по себе выслушивать «остроумные» шуточки коллег и при этом неделями каждый день работать, жить и есть вместе с ними. Наверняка здесь, как и в любом другом человеческом сообществе, союзы и границы образовывались без чьих-либо сознательных усилий, и никто их не контролировал. Группа людей была чем-то вроде примитивного организма, на нее влияли настроения, атмосфера, даже погода, она сопротивлялась изменениям, и все ее члены играли особую роль. Вожаки, последователи, бичи, клоуны — в каждой группе они были, и люди незаметно входили в свои роли, как актеры принимали знакомые амплуа.

Тот парень смеялся над хобби Рейчел наблюдать за повадками птиц или над тем, что она занималась этим по вечерам? Болото было раздольем для любителей птиц. Нора это знала, но почему такое невинное хобби вызвало такую странную резкую реакцию? Наверное, оно было не таким уж невинным, по-видимому, тут был какой-то подтекст, подразумевалось что-то, что она упустила. Такое уже бывало.

Рядом с бараком остановился микроавтобус «Борд на Мона», и команда начала собираться для поездки домой. Нора увидела, что Рейчел медлит, наверное, не желая встретиться лицом к лицу с мучителем.

— Вы едете? — крикнул водитель.

Девушка отрицательно покачала головой, водитель вывел микроавтобус с гравия парковки задним ходом и нажал на газ. Рейчел отправилась пешком. Собрав свои собственные вещи, Нора остановила около нее машину и опустила окно.

— Давайте, я вас подброшу?

Казалось. Рейчел раздосадовало, что Нора беспокоит ее. Она стоически двинулась вперед.

— Мне тут всего пару миль пройти.

— Вам правда не стоит ходить тут одной. Пожалуйста, Рейчел, я настаиваю.

Когда Нора назвала ее по имени, девушка на мгновение заколебалась, и Нора подумала, что она сейчас сбежит. Но бежать было некуда, вокруг на акры и акры, до самого горизонта, тянулось лишь черное болото. Наконец Рейчел села в машину, поставив на колени тяжелый рюкзак. Она сидела неподвижно, ссутулившись будто жук, который выставил панцирь, демонстрируя недоверие и готовность защищаться.

— Мой друг, у которого я здесь остановилась, работает на кафедре археологии в Университетском колледже Дублина — вы случайно не там учились?

— Нет, — лаконично ответила Рейчел. Очевидно, она согласилась поехать с Норой не потому, что жаждала поговорить.

— Вам придется рассказать мне, куда ехать. Я точно не знаю, — Рейчел указала направление и снова замолчала. — Вы все живете в одном и том же доме? — немой кивок. — А что людям вашего возраста делать здесь все лето? Простите, я не хотела вас допрашивать; мне просто любопытно. Десять недель здесь должны казаться целой вечностью…

— Я не знаю, что делают другие. Я не провожу с ними свободное время. Они в основном уезжают домой на выходные.

Значит, она не уезжает. В это мгновение Рейчел Бриско показалась Норе особенно юной, ранимой и одинокой. Нора не знала, что еще сказать.

Они свернули возле коттеджа МакКроссанов, затем сделали еще несколько резких поворотов по узким дорогам и наконец подъехали к старому двухэтажному белому фермерскому дому. Микроавтобус «Борд на Мона» как раз уезжал, и Норе пришлось остановиться около ворот, чтобы дать ему проехать. Когда она остановилась на подъездной дорожке, Рейчел открыла дверь и быстро выскользнула из машины.

— Спасибо, что подбросили, дальше я сама справлюсь, — это было явным намеком оставить ее в покое, словно Рейчел поняла, что ей не следует подпускать к себе кого-либо. Что ж, почему бы и нет? Она закрыла дверцу и невозмутимо двинулась к дому. Нора услышала доносившуюся из окон музыку и снова ощутила, каково это — быть в стороне от окружающих. Она сама была белой вороной, но рано нашла убежище в книгах и музыке, в элегантной и абстрактной красоте биологического мира. В школе она часами рассматривала в микроскоп колонии бактерий, не обращая внимания на соответствующую макроскопическую общественную активность вокруг. Может, это было к лучшему. Возможно, для Рейчел Бриско убежищем было уединенное наблюдение за повадками птиц. Лучше самому стать одиночкой, чем позволить другим ранить тебя.