Царство - Даниил Сергеевич Калинин

Однако если уже затрещал, попятился к лесной опушке строй большого полка, то полки правой и левой руки еще даже не вступили в бой! В то время как сотни ливонских всадников уже нашли свою смерть от арбалетных болтов и бронебойных стрел, да на пиках и рогатинах пешцев... И как только ливонский клин начал замедляться, терять свой напор, на обоих крыльях рати базилевса взревели боевые рога Всеволодовичей, приказывая гридям атаковать!

Одновременно стронулись с места русичи, намереваясь ударить по орденской рати с боков. Тут же навстречу им двинулись уцелевшие орденские арбалетчики — и по две сотни удержанных по приказу ландмейстера всадников с каждого фланга. В свою очередь, вперед тяжелых, закованных в пластинчатую броню гридей, поскакали более легкие стрелки младшей дружины на правом крыле царской рати — и не столь защищенные воины боярских отрядов на левом.

А далеко позади сражающихся, в каменном Псковском детинце вдруг заиграли колокола многочисленных церквей, воодушевляя построившихся перед городскими воротами мужей… Полторы тысячи неплохо обученных и вооруженных воев городского полка под началом воеводы Гаврилы, да с ними также две сотни умелых панцирных ратников Новгорода — немалая сила! На стенах же крепости остается еще под три сотни мужиков-ополченцев — метких стрелков-охотников и крепких лесорубов. Пусть и не опытные, бывалые бойцы, но драться смогут неплохо!

Впрочем, воевода псковский верит — ополченцам не придется оборонять крепость. Все решится на поле боя — и удар полка Гаврилы должен предрешить его исход… А потому в его прогремевшем над предвратной площадью голосе никто не услышал страха или сомнений — только воодушевление и предвкушение скорой победы:

— Открывай ворота! Покажем псам-рыцарям нашу молодецкую удаль! Явим им крепость псковских топоров да храбрость псковских дружинников!!!

— Да-а-а-а!!!

Открылись крепостные врата — и русичи плотной колонной принялись покидать город, устремившись к занятому германцами валу…

Новый этап боя начался с русской контратаки!

…- Видишь, вон он, рядом с оруженосцами и телохранителями замер!

Я указал Микуле на Дитриха, держащегося в тылу и на значительном удалении от своего войска лишь с парой оруженосцев и несколькими сержантами-посыльными — всех вместе крестоносцев наберется меньше десятка. Порубежник, несколько мгновений напряженно всматривается в прорези в стенке шатра, после чего отрицательно качает головой:

— Чересчур много против нас двоих. Тем более безлошадных!

Мне остается лишь огорченно цокнуть языком. Увы, но мой верный соратник прав: даже в суматохе общего построения разжиться лошадьми и незаметно покинуть ливонский лагерь нам не удалось. Ибо пришлось бы завязать драку, что не осталось бы незамеченным… И своровать также не вышло — ибо все боевые кони были мигом разобраны хозяевами! Заводные же и иже с ними остались с небольшой охраной из кнехтов в специально обустроенном загоне. Также ведь без драки не обойтись! Вот были бы у нас хоть седла — и тогда проникнув в загон, вполне реально было и прорваться из него с боем, верхами. А так… Так нам остается лишь наблюдать за разворачивающимся сражением сквозь в прорези в стенке шатра, в настоящий момент оставленного хозяевами. Шатер этот ближе всего располагается к полю битвы — потому-то мы его и выбрали…

Неожиданно со стороны Пскова отчетливо грянул колокольный перезвон. Грянул столь внезапно, что в первый миг я аж подпрыгнул на месте! Микула же довольно улыбнулся, и озвучил первое, что пришло также и в мою голову:

— Во… Кажись псковичи решили в стороне не оставаться! Выходит, и из детинца ударят по поганым!

Я согласно кивнул, мучительно раздумывая — стоит ли попытаться пересечь весь лагерь, чтобы понаблюдать за атакой городского полка на вырытый крестоносцами и худо-бедно подготовленный к обороне вал. После чего вновь приник к прорезям, понаблюдать за Дитрихом и его «командой» — и не прогадал: от группы всадников отделился один из сержантов, поскакавший в сторону Пскова. Причем, судя по направлению движения, маршрут его пролегает совсем недалеко от нашего шатра.

— Микула, а нам, кажется, представилась возможность разжиться первым скакуном…

Глава 14

— Зараза…

Елецкий порубежник Егор "достался" мне в отличной форме, а за последнюю зиму я весьма укрепил тело «носителя» множеством лыжных переходов. Вот только полученные по весне ранения не могли не сказаться на общей выносливости — да и последние сытые дни без какой-либо физической активности впрок мне явно не пошли… И пусть маршрут гонца, отправленного Дитрихом и пролегает довольно близко к выбранному нами шатру — «довольно близко» это, на самом деле, метров двести как минимум! А учитывая, что мы не могли перехватить посыльного (скачущего по огибающей лагерь дороге) на виду у крестоносцев, то и расстояние, что пришлось преодолевать на бегу, автоматически удвоилось… И сейчас, заметив в промежутках между шатрами всадника-сержанта, до которого осталось еще метров тридцать (не успеваю!), я беспомощно ругнулся, после чего приглушенно вскрикнул:

— Микула!

Северянин, двигающийся поразительно легко для своих устрашающих габаритов, уже заметно вырвался вперед. Обернувшись на мой крик и проследив за жестом руки, он также заметил ливонца — после чего ободряюще кивнул и поднажал изо всех сил! Ускорился и я — хотя ведя ясно понимаю, что мне уже никак не успеть выбежать на дорогу до того, как всадник проскочит мимо…

— Эй! АЛАРМ!!!

Мне осталось еще метров десять до крестоносца, бодро рысящего к Пскову — и тогда я решился на крик, привлекая внимания противника к себе. И ведь сработало! Сержант в шлеме-таблетке обернулся, услышав отчаянный клич-предупреждение об опасности — и не увидел, как из промежутка между шатрами навстречу ему выскочил Микула с воздетым клинком! В следующую секунду порубежник от души рубанул навстречу скачущему гонцу, замерев чуть в стороне от летящего мимо коня… И косой удар меча пробороздил живот и левый бок развернувшегося ко мне крестоносца, на свою беду закинувшего щит за спину! Трофейный капетинг северянина мгновенно обагрился кровью — а посыльный, завалившись на холку скакуна, продержался в седле еще несколько секунд… После чего вывалился из него — но зацепившись левой ногой за стремя.

Жеребец протащил наездника еще с десяток-другой метров, затем стал замедляться — и, наконец, замер. А тут уж его догнал Микула, первым делом схватив поводья… После чего умелый в обращении с лошадьми порубежник принялся успокаивать животное, поглаживая его по потному боку и что-то ласковая приговаривая…

Когда же я, наконец, немного отдышался, жадно глотая воздух горящими легкими,