Чингисхан. Волк равнин - Конн Иггульден

— Что ты добыл? — спросил Бектер, бесшумно приблизившись к брату.

На плече у него лежал лук. Старший брат был не такой изголодавшийся на вид, как младшие. Хачиун первым высказал соображение, что Бектер не приносит семье свою добычу. Он всегда охотно съедал свою долю, но за четыре дня ничего не добыл к общему костру. Тэмучжин выпрямился. Ему не понравилось, как Бектер смотрит на его добычу.

— Сурок, — сказал он, поднимая зверька.

Бектер наклонился, якобы рассмотреть сурка, но вдруг схватил его. Тэмучжин вырвал добычу, и обмякшее тельце упало на землю. Подростки сцепились, бешено пинаясь и колотя друг друга. Тэмучжин был слишком слаб и мог только удерживать Бектера, и тот отшвырнул его. Тэмучжин упал навзничь, тяжело дыша и глядя в синее небо.

— Отнесу его матери. Ты бы его спрятал и сожрал сам, — ухмыляясь, заявил Бектер, глядя сверху вниз на Тэмучжина.

Унизительно было слышать такие слова. Ведь Хачиун думал так про самого Бектера! Но старший брат наступил ногой на грудь Тэмучжина, и тот уже не мог сопротивляться. Силы оставили его.

— Поймай себе другого, Тэмучжин. Без сурка не возвращайся.

Бектер засмеялся, подкинул добычу вверх, поймал ее и побежал по склону холма, направляясь к зарослям. Тэмучжин смотрел ему вслед. Он был так сильно зол, что, казалось, сердце вот-вот разорвется. Оно слабо трепыхалось у него в груди, и мальчик с ужасом подумал, что умирает от голода. Но Тэмучжин не мог позволить себе покинуть этот мир, пока Илак правит Волками, а Бектер не наказан.

Он сел и постарался взять себя в руки. Пока он лежал без сил, сурки вернулись, но, когда он начал шевелиться, тут же разбежались. Тэмучжин, нахмурившись, подобрал стрелу, наложил ее на тетиву и снова превратился в терпеливого охотника. Мускулы болели, ноги, казалось, вот-вот подломятся, но сердце снова билось сильно, а больше ему ничего и не нужно было.

В этот вечер большой семье на ужин достался только один сурок. Бектер с гордым видом вручил Оэлун добычу, и мать оживилась, сделала большой костер, чтобы нагреть камни. Руки ее дрожали, но она аккуратно выпотрошила тушку и наполнила брюшко раскаленными камнями. И хотя она обернула руки халатом, но все равно обжигалась и от этого морщилась. Пока мясо доходило изнутри, жирная шкурка запекалась в углях до вкусной корочки. Сердце сурка жарили на камнях, пока оно не зашипело. В еду пошло все.

Щеки Оэлун разрумянились от одного только запаха. Она обняла Бектера и от радости залилась слезами, но даже не заметила, что плачет. Тэмучжин не стал рассказывать, кто на самом деле раздобыл мясо. Ей нужно было, чтобы они все вместе боролись за жизнь и дружно трудились. Было бы жестоко разоблачать улыбающегося Бектера на глазах у матери, когда она так слаба.

Бектер наслаждался вниманием Оэлун и часто поглядывал на Тэмучжина блестящими глазами. Когда мать отворачивалась, тот отвечал ему мрачным взглядом. Хачиун это заметил и ткнул брата локтем.

— В чем дело? — шепотом спросил он, когда они принялись за еду.

Но Тэмучжин лишь покачал головой, не желая делиться своей ненавистью. Сейчас он не мог думать ни о чем другом, кроме горячего мяса, которое совал ему в руки Бектер, деливший добычу, как хан, угощающий своих людей. Тэмучжин приметил, что плечо — лучшую часть — Бектер приберег для себя.

Ничего вкуснее этого мяса они раньше не пробовали. Вся семья оживилась и повеселела. В каждом зародилась надежда, когда мясо согрело их тела. Один выстрел из лука — и такие перемены. Правда, Хачиун принес еще трех рыбин и несколько сверчков. Так что это был настоящий пир. Младшие чересчур жадно заглатывали куски, и мясо обжигало их животы, а потому им приходилось заливать жар водой. Тэмучжин забыл бы о краже сурка, если бы старшего брата так не хвалили. Бектер принимал это как должное, и его маленькие глазки горели от удовольствия. Что это было за удовольствие, понимал только Тэмучжин.

Ночью не было дождя, и мальчики, отправив мать и сестренку спать, улеглись в другом укрытии, которое для себя соорудили. Они, конечно, заморили червячка, но голод никуда не делся и по-прежнему терзал их. Но теперь они были сильнее голода и с уверенностью смотрели в будущее.

Тэмучжин не мог уснуть. Он потихоньку поднялся и, крадучись, двинулся в темноту, то и дело поглядывая на луну. А ведь лето недолго протянется, думал он, беззвучно шагая по мягкой траве. Приближается зима, и она убьет их так же верно, как всаженный в грудь кинжал. Сурки, набрав жирку, все холодные месяцы безвылазно спят в норах, где до них не доберешься. Птицы улетают на юг, и в силки их не поймаешь. Даже к тем людям, у кого есть теплые юрты, верные кони и жирный скот, зима беспощадна. Семья Есугэя погибнет.

Пока он мочился на землю, Тэмучжин не мог отделаться от мыслей об олхунутах и той ночи, когда выслеживал Коке. Тогда он был ребенком, который заботился только о том, чтобы свести счеты с другими детьми. Как же теперь ему не хватало беззаботности той ночи! Как ему хотелось увидеть Бортэ! Он усмехнулся, подумав, что его маленькая подружка сейчас сыта и спит в тепле, а он — только кожа да кости.

Вдруг Тэмучжин почувствовал, что к нему кто-то приближается, и резко обернулся, присел, готовый броситься на врага.

— Слух у тебя хороший, — послышался голос Хачиуна. — Я хожу тихо, как ночной ветер.

Тэмучжин встал и улыбнулся брату:

— Отчего не спишь?

— Есть охота, — ответил Хачиун. — Вчера голод перестал меня грызть, а тут Бектер принес сурка и только раздразнил мой желудок.

— Это был мой сурок. — Тэмучжин плюнул на землю. — Это я подстрелил его, а Бектер отнял.

Трудно было разглядеть выражение лица Хачиуна при лунном свете, но Тэмучжин знал, что тот сильно встревожился.

— Я так и думал. Но вряд ли это поняли остальные.

Он замолчал — темная хрупкая фигурка во мраке. Тэмучжин заметил какой-то сверток у него за пазухой и ткнул в него пальцем:

— Что это?

Хачиун тревожно оглянулся на их маленький лагерь, достал сверток из-за пазухи и показал Тэмучжину. Это были кости еще одного сурка. Взяв их в руки, Тэмучжин ощутил закипающий в груди гнев. Кости были расколоты так, будто зверски голодный человек пытался высосать из них капельки костного мозга. Бектер не рискнул разводить огонь. Кости были сырыми и пролежали не более дня.

— Я нашел это в том месте, где охотился Бектер, — взволнованным голосом проговорил Хачиун.

Тэмучжин повертел хрупкие кости в руках, провел пальцами по черепу. Шкурку Бектер оставил, но глаз не было. Он убил сурка в тот день, когда им совсем нечего было есть.

Тэмучжин опустился на колени и стал перебирать кости в поисках хоть какого-нибудь кусочка мяса. Кости уже пованивали, но за день не слишком-то испортились. Хачиун присел рядом, и они обсосали расколотые кости, вытягивая из них все, даже запах. Надолго не хватило.

— Что ты будешь делать? — спросил Хачиун, бросив кости на землю.