Гончие псы - Йорн Лиер Хорст

– Я не думаю, что это были вы, – добавил он. – И тогда не думал.

Вистинг стоял и следил взглядом за машиной, пока она не исчезла за вершиной холма. Потом опустил газету. У него было ощущение, будто его все оставили. Он размышлял, о чем, собственно, сейчас договорился. Когда Рудольфа Хаглунна семнадцать лет назад вывели из зала суда, Вистинг надеялся, что никогда его больше не увидит. Но только что он согласился на встречу. Завтра, в двенадцать, в Осло, в офисе адвоката Хендена.

Хабер подошел к нему и выпустил вслед огромному «Мерседесу» облачко дыма.

– Чего он хотел? – спросил он.

– Вообще-то я не понял, – ответил Вистинг.

Хабер посмотрел на него сощурившись. Потом схватил сигарету большим и указательным пальцами и отбросил прочь.

– Начнем?

Вистинг кивнул и открыл багажник. Хабер взял все необходимое и направился к пластиковому тазу.

– Мне нужна вода и емкость для замешивания гипса.

Вистинг отправился за ведром и большим стеклянным кувшином с водой. Когда он вернулся, Хабер стоял и тряс баллончик с лаком для волос.

– Подними пластиковый таз, – попросил он. – Держи его над следом, чтобы на него не падал дождь.

Вистинг сделал так, как попросил Хабер. Тот достал кожаный ремешок и развернул его вокруг следа как опалубку. Потом сел на корточки и залил отпечаток лаком. Он держал баллончик на расстоянии и под углом, чтобы брызги не уничтожили мелкие детали следа. Потом еще немного подождал и положил новый слой лака. Когда след был подготовлен, Хабер начал замешивать гипс.

– Я полагаю, ты не будешь заявлять о взломе в полицию, – сказал он, смешивая гипс с водой.

Вистинг только кивнул.

Гипс превратился в текучую белую массу, частью которой Хабер осторожно залил след. Когда земли больше не было видно, он положил вдоль и поперек свежие ветви березы, для прочности. Потом вылил сверху остатки гипса и попросил Вистинга положить таз на место.

– По кофе? – предложил Хабер. – Гипс будет сохнуть около часа.

Вистинг вспомнил, что вроде бы видел банку с растворимым кофе в шкафу на кухне, и пригласил Хабера внутрь.

Пожилой криминалист стоял и оглядывался, пока Вистинг проверял кухонный шкаф. Там и вправду нашлась ополовиненная банка растворимого кофе и упаковка печенья. Он взял и то и то и поставил греться воду.

Хабер развернул газету, оставленную Вистингом на столе.

– Тут и мы есть на фотографиях, – прокомментировал он.

Вистинг склонился над газетой и увидел свою фотографию. Хабер был на архивном снимке, сделанном во время реконструкции того, что Карстен Брекке видел с трактора. Эксперт-криминалист стоял в центре группы следователей, оживленно жестикулируя. Там были почти все, кроме Вистинга. Кай Скудде, Магне Бергер, Туре Акре, Ула Кисте, Видар Брунебакк, Свейн Тейген. Франк Рубекк стоял поотдаль, одетый в белую футболку и джинсы. Он изображал преступника, но свои очки с толстыми стеклами не снял. Он опирался на багажник белого «Опеля», арендованного для реконструкции, и скручивал сигарету.

– Это не обеспечивает ему алиби, – заявил Хабер и ткнул пальцем в фотографию свидетеля, которого не услышали. – Он видел белый «Опель» около восьми вечера. Сесилия к тому времени уже шесть часов как пропала.

Вистинг изучал мужчину на фотографии. Пара голубых как лед глаз на грубо вырезанном, побитом ветрами лице. Волосы были кудрявыми и взъерошенными.

– И все-таки, – возразил он, – каким человеком надо быть, чтобы похитить девушку, запереть ее и отправиться на рыбалку?

– Таким, как Рудольф Хаглунн, – ответил Хабер.

Закипел чайник. Вистинг снял его с плиты.

– В любом случае смысл не в этом, – сказал Вистинг и насыпал по ложке растворимого кофе в каждую чашку. – Его так и не допросили. Информацию не проверили.

Старый криминалист молча читал дальше. Вистинг наполнил чашки кипятком и помешал.

– Он не говорит, что беседовал с тобой, – продолжил Хабер и взял чашку, которую протянул ему Вистинг. – Здесь процитирована его фраза, что он просил связать его с главным.

– Я был главным, – напомнил Вистинг.

Хабер смерил его взглядом.

– И что, ты говорил с ним?

Вистинг отрицательно потряс головой:

– Я бы запомнил.

– Не только бы запомнил, ты привел бы его в участок и допросил. – Хабер поставил чашку прямо на газету, так и не сделав ни одного глотка. – Все звонки переводились в кабинет Франка Рубекка, – продолжил он. – Единственное, чем он мог заниматься.

Вистинг кивнул. Франк Рубекк совершенно выпал из расследования, но принимал заявления свидетелей. Все звонки, которые шли в приемную, переводились в его кабинет. Даже когда звонивший хотел поговорить с ответственным лицом, сначала его соединяли с центром приема звонков, который просеивал все обращения к возглавляющему расследование полицейскому.

– Он даже с этим не справился, – простонал Хабер и выругался. – Рубекк всегда был странным, – добавил он, отпив кофе.

– Он был способным полицейским, – возразил Вистинг.

– Пока у него в голове не перещелкнуло, – пошел на уступку Хабер. – Но странным он был всегда.

Вистинг задумался над этими словами и пришел к выводу, что знал Франка Рубекка как волевого и упрямого следователя. Как решительного тактика, всегда имевшего в голове четкий план действий. Пока все не рухнуло. Однако, возможно, в нем было что-то еще. Что-то неопределяемое, лежащее за пределами объединяющей их с Вистингом профессии.

– Помню, мне казалось, что он гей, – сказал Хабер. – У него никогда не было подружки, и в общественных мероприятиях он никогда не участвовал. Не пил пиво даже по пятницам и в город с нами не выбирался.

Вистинг опять взглянул на фотографию в газете и заметил, что смотрит на Франка новыми глазами. Он скользнул взглядом по другим полицейским, а затем вернулся обратно к Франку Рубекку. Он решил поговорить с ним.

Гипсовый слепок был идеальным. Финн Хабер впервые за день улыбнулся, не скрывая, что доволен тем, что не забыл старое искусство. Он почистил щеткой слепок. Это была точная копия подошвы сапога, прошедшего по тропинке.

– Выглядит новым, – заключил Хабер. – Никаких потертостей. Чистая и целая подошва. По этому следу будет тяжело определить конкретный сапог.

Вистинг вздохнул. Он по-прежнему не знал, что делать со слепком, но надеялся понять, кто стоит за взломом.

– В здешней земле много соли, – произнес Хабер и повернулся к морю. – Если ты найдешь человека, который здесь побывал, тебе нужно будет взять пробу почвы с сапог. Сравнительный анализ будет хорошим доказательством.

Вистинг обернул слепок тканевой салфеткой и положил в багажник. Хабер взял баллончик с лаком для волос и пакетик с остатками гипса, сел в машину. Половину обратной дороги на лоцманскую станцию в Невлунгхавне они ехали молча.