Проклятие для Обреченного - Айя Субботина

— С сегодняшнего дня, госпожа, - резко меняет тему генерал, - в замке будут работать инженеры и горнопроходчики. Они разобьют лагерь на северном склоне замка. Моей армии нужно то, что зарыто на моей земле.

«Моей земле», - мысленно повторяю его слова, которые отдают горечью.

Тьёрд ни о чем не спрашивает, ему ни к чему мое согласие. Он просто ставит перед фактом. Синалум – так они называют породу, которую планируют скармливать своим монстрам. Именно из-за этого проклятого камня они пришли на Север и утопили его в крови. Из-за невзрачного серого камня, который мой народ выбрасывал в отвалы, чтобы добраться до ценных рудоносных жил.

— Что от меня требуется, господин?

Собственный язык кажется грязным и липким, потому что приходиться предлагать помощь.

— Почти ничего. Люди должны знать, что ежедневно мне будет необходимо десять человек мужчин для работы на лопатах. И еще пятеро для заготовления балок и стропил. Инженерный корпус возьмет на себя основную работу, северяне будут им помогать. Ничего сложного. Но постарайся убедить их, чтобы не совались под замок, в раскоп. Мне бы не хотелось, чтобы какой-нибудь олух с дурной головы оказался не в то время и не в том месте, и его кости застряли в шестернях.

Я сглатываю отвращение, зачем-то заглядывая в лицо Потрошителя.

Надеюсь разглядеть там… что? Сочувствие быть может, проблеск человечности?

Бессмыслица.

Его волнует лишь чтобы проклятые зловонные машины работали без сбоев.

И раз уж я никак не могу заставить его убраться в те проклятые края, которые изрыгнули халларнов на наши головы, придется сделать хотя бы так, чтобы эти халларны не выпотрошили нашу землю без остатка.

— Убеди и своих людей, господин, - пытаюсь выдержать рассудительный тон, хоть рядом с Тьёрдом и его не имеющими причины перепадами настроения, это практически невозможно, - что Красный шип сильно пострадал от… ваших же атак. Эти стены и фундамент совсем не так прочны, как когда-то. Если твои… странные копатели со своими стальными чудовищами собираются перевернуть землю вверх дном, пусть уж постараются хотя бы не обрушить замок на наши головы.

— Это будет невосполнимой потерей для всех нас, госпожа, - почти почтительно склоняет голову генерал.

Снова мне не понять - издевается проклятое чудовище или говорит всерьез.

Но Тьёрд уже распрямляется, чтобы хозяйским шагом уйти прочь, оставив меня под осуждающими взглядами слуг и Намары. Сестра даже не считает нужным скрывать свою неприязнь. Мне должно быть все равно что за мысли буравят ее голову, но догадаться несложно. Только дураку не понятно, что я только что дала негласное разрешение превратить свой дом в руины. Даже если это разрешение было лишь формальным. Ни одному разумному существу не составит труда понять, что халларнский потрошитель просто играет в формальности, чтобы поддерживать перед слугами мой авторитет.

Скажи я «нет», он просто пожал бы плечами и продолжил делать свое.

Я – никто в собственном доме. Такая же служанка, как и люди, которые чистят нужник или завтра станут с лопатами помогать халларнам. Но мы все еще живы. А пока человек жив, жива и его надежда на избавление, а еще – на месть.

Я это понимаю.

Они это понимают.

И Тьёрд, конечно же, понимает это лучше нас всех.

Работы халларнов под замком продолжаются уже несколько дней к ряду. И почти все это время в воздухе стоит раскатистый гул от работы их стальных монстров. Правда, постепенно он становится все тише, потому что работы уходят все глубже под землю.

Инженеры, как их назвал Тьёрд, определили точку начала работ неподалеку от своего лагеря. Управляя своими монстрами, в считанные часы пробились сквозь каменистое основание, на котором стоит Красный шип, и исчезли где-то в его недрах. Два дня всем обитателям замка на голову сыпалась каменная пыль и крошево, а пол под ногами дрожал и кое-где покрылся широкими разломами. Ожидаемо, пара комнат и несущих стен в одной из полуразрушенных башен просто обвалились. Хорошо, что ночью, и если кто и пострадал под обломками, то точно не северяне. Судя по тому, что на следующий день нескольких халларнов спешно отправили куда-то на юг, они продолжали работать даже ночью. В тишине, без чадного дыма ужасных машин.

Что можно делать в котлованах, вырытых только ради ценного для халларнов минерала, если не вывозить его?

Я старалась не думать об этом, потому что догадки ложились неприятным грузом на мои и без того заваленные домашними делами плечи.

И вот, до полной луны, проснувшись однажды утром, я не сразу поняла, что именно меня насторожило в обычном снежном рассвете, с серыми тучами поперёк всего неба. А когда поняла, упала на подушки с блаженной улыбкой.

Тишина. Обычная тишина, цену которой я осознала только сейчас.

Возможно, халларны, наконец, поняли, что каждый лишний метр в глубину может стать последним для всех нас. А, может, выгребли все, что могли. Но копательные работы, наконец, прекратились.

Как и сказал Тьёрд, у меня забот почти не прибавилось. Прибывшие халларны почти не нуждались в нашей пище, предпочитая какие-то свои запасы. Они называли их походными пайками. Я видела один такой – что-то очень сильно засушенное, на пару метров отдающее острыми приправами, от которых закладывало нос и слезилось в глазах. Пару раз я даже замечала генерала, расхаживающего тут и там, с задумчивым видом жующего эту же сухую вонючую дрянь. Не было похоже, чтобы ее вкус вызывал в нем отвращение. И даже странно, что он ни разу не высказал неудовольствия той едой, которую готовила Старая Ши и распухший рой ее поварят-помощников.

После начала копательных работ к моим ежедневным обязанностям добавилась еще одна – обходить место раскопок. Разумеется, лишь вокруг, потому что спуск вниз мне заказан и строй безликих охранников в масках вряд ли нарушит приказ никого не пускать, даже если этот «никто» - невеста их хозяина.

Но я и туда и не рвусь. А если совсем уж честно, то меня до сих пор бросает в дрожь от рыка стальных монстров и шипения, с которым пар валит у них из всех щелей.

Меня заботят лишь северяне – мои северяне, за каждого из которых я, превозмогая страх, вступилась перед генералом. Мне нужно быть уверенной, что Тьёрд сдержит слово и никто не пострадает. Северяне выполнят свою часть условий, халларны – свою, и все мы будем по меньшей мере живы. Пока что этого достаточно, чтобы поддерживать хотя бы видимость возможного… мира между нами. Хоть меня тошнит горечью от одного этого слова.  

Сейчас на северянах лежит львиная доля тяжелой работы. Каждый раз, когда из забоя под замком появляется новая порция переработанной породы, они выгружают ее вдоль проложенных здесь же стальных лент, по которым перемещаются стальные чудовища. За несколько дней успела вырасти порядочная насыпь, которая, если бы на замок вдруг решили напасть, послужила бы отличным оборонительным заслоном.