Влюбиться в чудовище - Викторин Э. Лискэ

А я ликую в душе, что он не прячет под капюшоном лицо как обычно и ведёт себя естественно.

— Мне нравится, что ты сейчас более расслаблен, — признаюсь ему.

— Хорошо, — кивает он. — Может, как-нибудь ещё повторим вылазку.

На этот раз я не могу скрыть того что чувствую.

— Правда?

— Да, — вновь кивает он.

Мы выходим из библиотеки на холодный вечерний воздух. Температура заметно понизилась с тех пор как мы вошли в библиотеку и я, вздрогнув, прижимаю книги к груди и иду по тротуару к машине.

Навстречу нам, опустив голову, идёт парень и неожиданно врезается плечом в Таддеуса.

— Прости, чувак, — извиняется парень.

Он поднимает голову и, прищурившись, смотрит на Таддеуса.

— Это ты… — выдыхает парень.

— Я вас не знаю, — Таддеус, нахмурившись, опускает голову.

— Да брось, — не унимается парень. — Я видел, как ты околачивался возле бара несколько недель назад. Это ты попал в самую гущу поножовщины.

На лице Таддеуса промелькнуло узнавание, и он ещё сильнее нахмурился.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь.

— Брось, чувак. У меня отличная память на лица. А твоё уж тем более забыть нельзя, — и парень хлопает Таддеуса по плечу.

Из Таддеуса вырывается низкий рык. Я стискиваю его руку, чтобы успокоить и шепчу.

— Не стоит. Пойдём.

— Да-да, иди. Надеюсь, ты усвоил урок, и не будешь лезть в чужие дела, — и парень, отступив, пошёл прочь.

Мы идём к машине, и меня гложет расстройство, что наша прогулка была испорчена. Теперь Таддеус точно больше не захочет «выходить в свет».

Я уж не говорю о лекции, которую он прочитает мне в машине, на тему, почему должен скрываться и жить отшельником.

Но вместо того чтобы читать мне нотации, Таддеус сидит неподвижно и молча, пока я веду машину в сторону его дома. Время от времени бросаю на него взгляд, но он выглядит всё так же. Наконец, примерно, в миле от его дома я выпаливаю:

— Этот небольшой инцидент не должен помешать тебе выходить на публику.

Таддеус бросает на меня унылый взгляд.

— Небольшой инцидент?! Парень едва прикоснулся ко мне, и я чуть не потерял самообладание. Если ты думаешь, что это нормально, то вновь ошибаешься. Это ещё раз доказывает, почему мы не можем быть парой, Белль. Я Чудовище и это никогда не изменится.

Я не знаю, что сказать на это. Я действительно нафантазировала себе, что он может измениться. И он прав, я действительно не могу оставаться с ним рядом. И не должна больше мучить нас обоих и навязываться ему. А должна жить своей жизнью.

Вздохнув, сворачиваю на подъездную дорожку к дому Таддеуса.

Решено, завтра я съеду и начну искать новую работу.

Таддеус

Напряжение одолевает меня. Я не думал, что Арабелль захочет так быстро переехать. Честно говоря, надеялся, что ещё, по крайней мере, поживёт здесь неделю или две, учитывая, как она сопротивлялась и забраковывала все варианты квартир, которые я ей предлагал.

Гул работающего наверху пылесоса выводит меня из себя. Я сказал Белль, что ей не нужно убирать гостевую спальню. Это работа Сары и за это я ей плачу, но Арабелль настояла. Пылесос отключился, и я услышал, как она убирает его и спускается по лестнице. Белль вошла в гостиную и вытерла руки о джинсы.

— Ну, всё готово. Можно и ехать.

— Может подождёшь ещё немного, пока не будет готов шоколадный кекс?

Да, я веду себя как полный идиот и знаю об этом.

В глазах Арабелль промелькнула неуверенность. Боже, я действительно глупец. Ясно же как день, что Белль просто хочет уйти и забыть обо мне и об этой части своей жизни.

— Ладно, — нехотя соглашается она.

Встаю со стула и спешу на кухню. Как только я узнал, что Белль переезжает, то быстро приготовил тесто и сунул его в духовку, надеясь, что шоколадное лакомство, по крайней мере, задержит ее здесь ещё на несколько минут. Знаю, это довольно глупо.

— Ещё примерно минут пять и будет готово, — сказал, заглянув в духовку.

— Тогда я подожду в столовой.

Я кивнул, зная, что Белль хочет посмотреть, сможет ли она закончить головоломку своего отца. Она работала над ней до поздней ночи, но все ещё не закончила. Я присоединился к ней в столовой, и мы оба начали складывать последние кусочки. У нас осталось, может быть, с сотню частей.

Я взял кусочек и посмотрел на картинку на коробке. Да, вот так незадача. Оставшаяся часть картинки была зелёной, кроме одного яркого золотого пятна. Это явно не цветок, а что-то такое металлическое, но что, понять пока могу.

На кухне сработал таймер, и я встал.

Внутри всё скрутилось узлом, от неизбежности скорого расставания. И почему я реагирую так, когда знал, что Белль уедет? Схватив кухонную варежку, вытаскиваю кекс из духовки.

Подав две порции к столу, украдкой наблюдаю как ест Белль. Всё это время она не сводит с меня глаз. Расправившись со своим кусочком кекса, она берёт кусочек головоломки, которую не смогла сложить.

— Мне жаль оставлять это здесь незаконченным. Я надеялась, что у меня получится всё сложить.

— Не переживай. Ты обязательно её закончишь.

— Я вернусь за ней. Ты покажешь мне, как складывал её для перевозки? — заламывает она руки и прожигает меня своими карими глазами.

Мне хочется прижать девушку к себе и в последний раз почувствовать биение её сердца, но это плохая идея. Боюсь, что одним объятиям не обойдётся и я, сорвавшись, поцелую Белль. Тогда я точно уже не смогу отпустить её.

— Без проблем. В любое время.

— Спасибо, —  она посмотрела на входную дверь. — Что ж, мне пора.

— Езжай осторожно, — едва смог выдавить я. — И будь счастлива, Белль.

— Буду... Обязательно буду, — прошептала она и в её глазах блеснули слёзы.

Я молча смотрю как Арабелль надевает пальто и идёт к входной двери. Мне едва удаётся сдерживать себя, чтобы не попросить её остаться, но разум побеждает желание глупого сердца.

Я стою у окна и смотрю как машина Белль исчезает на подъездной дорожке. Глубоко вздохнув, взъерошиваю волосы.

Вот и всё. Сказка о «Красавице и Чудовище» закончена так и не начавшись, но это и к лучшему.

Несколько минут спустя, слышу гул приближающейся к дому машины. Подбегаю к окну, взволнованный тем, чтобы Арабелль вернулась.

Но нет. Это не она. Сара выбирается из своей машины и поднимается по ступенькам крыльца. Я впускаю её в дом.

— Можешь помыть посуду, — говорю ей, прежде чем подняться наверх и запереться в своей комнате.