Иная кровь - Вера Петрук

Его грубо толкнули в плечо, а голос грандира хмуро произнес:

— Если ты хочешь сгореть заживо, мы тебе мешать не будем. Но прежде опусти на землю Десятую, а то, кто нас до Ущелья доведет, если и ее молнией заденет.

Кай медленно выдохнул, пытаясь погасить злость, но подбежавший Тупэ засуетился:

— И правда, надо бы в низину спуститься. Моего дядьку молнией зашибло, когда он с рынка возвращался. Весь сгорел! Так в шахту одни угли и привезли.

Дождь начался, едва они зашли в густой кедровник. Лохматые ветки долго не пропускали капель, но, когда дождь перешел в ливень, кедр, как назло, кончился, сменившись редколесьем. Кай предложил переждать непогоду под хвоей, однако Десятая не согласилась.

— Места здесь плохие! — ее слова с трудом пробивались сквозь шум дождя. — Не забывай, лес неправильный. А нам до Тропы Птиц еще долго топать.

— Лес как лес! — прокричал в ответ Кай, стуча зубами от холода и глотая залетавшую в рот воду. — Тебя послушать, так везде нехорошо. Дождь надо переждать, смотри какой ливень! В паре метров уже ничего не видно.

— Ты ее слышал, надо идти! — вмешался грандир. — С виду такой здоровый, а выдохся так быстро. Что, гомункул, сил не хватает? А может, тебе не нужно было наверх подниматься? Может, тебе было суждено под землей жить?

— Точно, — поддакнул Тупэ, с бороды которого текли грязные водопады, — рано еще для привала. Надо бы от этой болотины подальше отойти, у меня до сих пор от нее мурашки по коже.

Злость прошла также быстро, как и появилась. Вспыхнула, словно молния, погремела в голове громовыми раскатами и испарилась, оставив во рту привкус обиды.

Кай молча снял с себя Десятую и сунул дрожащую от холода девушку Тупэ на руки. На секунду гном опешил, потеряла дар речи и подравненная, но Валентин проявил чудеса дипломатии.

— Правильно, — кивнул он гному. — Теперь твоя очередь. Пусть гомункул передохнет, сменитесь вот на той сопке. Ну все, хватит мокнуть на одном месте, давайте принимать душ на ходу.

«Вот же засранец, — подумал Кай. — А себя он, значит, не посчитал. Святое лицо, как же!».

К его удивлению, Тупэ и Десятая договорились быстро. Возможно, Десятая была гордой, но не глупой. Она понимала, что не сможет ползти в грязи, по которой с трудом передвигались те, у кого были ноги и сапоги. Понимал это и Тупэ, а так как он все-таки хотел выйти к людям и служить Калюсте, то решил закрыть глаза на то, что несет на плечах врага гномьей семьи. В конце концов, прежней семьи у него уже не было.

К счастью, грозовая туча надолго не задержалась и быстро скрылась за лесными кронами. Выглянуло солнце, и Каю стало стыдно за минуту слабости. Но без Десятой на спине идти было значительно легче, а Тупэ не подавал признаков усталости. Успокоив совесть тем, что горцы сильнее людей, Кай «разрешил» Тупэ нести подравненную до привала.

И хотя дождь кончился, идти по мокрому лесу было равносильно путешествию под проливным ливнем. Вода капала отовсюду, под ногами и в сапогах хлюпало, а Десятая хмуро бормотала под нос, что костер теперь можно будет развести только с помощью Калюсты. Валентин обещал помолиться, однако Кай сильно сомневался, что его молитвы хоть сколько-нибудь помогут. Усталость накатывала на него волнами, то погружая в состояние сна на ходу, то вырывая из него приступами боли в растревоженной мозоли. Лес — правильный или неправильный — уже не казался чудесным явлением божьего мира, а припекавшее солнце давно не радовало.

«Мне всего три месяца, и у меня тело еще не такое как у них», — думал он, глядя на шагавших впереди Валентина и Тупэ с Десятой на спине. Попытка оправдать собственное бессилие не удалась, и Кай уже собирался забрать подравненную, чтобы успокоить совесть, но тут услышал заветное слово.

— Привал! — скомандовала Десятая.

Кай тут же упал на мокрое бревно, мечтая превратиться в нечто подобное.

— К вечеру поднимется ветер, надо придумать укрытие, иначе мы все замерзнем, — сказала Десятая, деловито ползая по опушке лиственничного леса, где они остановились. — Здесь много хвои. Кай с Тупэ отправятся собирать лапник для шалаша, а мы с грандиром попробуем развести костер.

«Почему все, кого я спасаю, оказываются детьми дьявола?» — вяло подумал Кай и, заставив себя подняться на деревянные ноги, отправился на поиски веток.

За дровами пришлось ходить дважды.

Притащив первую партию пахнущей смолой хвои, Кай с Тупэ бросились к разгорающемуся огню — греться. Наступал вечер, и температура в лесу ощутимо снижалась. Окруженная клубами дыма, Десятая была похожа на волшебного духа из подземелья. Ей удалось разжечь костер из сухих грибов, которые она нашла под поваленным стволом тополя. Каю хотелось посмотреть на процесс разжигания огня с самого начала, но, когда он пришел, искры уже метались по сухим грибным шляпкам, подбираясь к аккуратно сложенной трухе из того же бревна. Было тепло — остальное значение не имело. Еще неделю назад Кай бы и не подумал, что когда-нибудь будет так радоваться простому пламени. Вместо одного большого Десятая решила развести три маленьких костра, объяснив, что греть они будут лучше. Покопавшись в дорожденных снах, Кай понял, что ему хочется с ней поспорить. В одном таком сне человек в лесу грелся от костра, разведенного из двух огромных бревен, положенных крест на крест. Но представив, что эти бревна придется тащить ему, решил промолчать.

Как Кай и подозревал, толку от грандира было мало. Валентин притащил тонкую ветку и уселся рядом с дымящимся костром — молиться Калюсте об их благополучном спасении. Тупэ и Десятая восприняли его поведение как должное и решили, что за остальными дровами следует идти одному Каю. Гном остался помогать Десятой возводить шалаш для ночлега. Подравненная уже присмотрела место — рядом с осиной, упавшей под углом к земле. Ствол деревца был изрядно подточен чьими-то клыками, оттого оно и завалилось, образовав опору их ночного убежища.

Когда Кай вернулся, укрытие было почти готово. Тупэ установил под углом к упавшему дереву толстые ветки, а сверху послойно уложил несколько рядов елового и соснового лапника, соорудив односкатный шалаш. На землю постелили тот же лапник, на котором уже восседал священнослужитель Валентин. Напротив трех костров, разведенных рядом с шалашом, Тупэ возвел стену из дров, сложив их между четырьмя толстыми ветками, воткнутыми в землю. Десятая объяснила, что шалаш и дровяная стена защитят их от ветра, и дым будет идти вверх, а не в глаза. Эта женщина, определенно, знала, что говорила.

Дрова, принесенные Каем, Десятая забраковала.

— Ольха и елка, — безошибочно определила она. — Древесина у них мягкая, сгорит быстро, а искр даст столько, что все подпалит в округе. Поищи дуб или бук. Бери сырые бревна, они горят плохо, зато на всю ночь хватит. Насчет сырости не волнуйся. Часть дров положим рядом с костром, они быстро высохнут.

И Кай отправился в лес в третий раз, так как Тупэ присоединился к молитве грандира, всем видом показывая, что его лучше не беспокоить.