Покорить Одиссея - Елена Дженкинз

— Отвечай, я жду, — настойчиво требовал он, словно обезумевший, и Лиза снова покачала головой; зверь внутри зарычал, требуя свое. Андрей дрожал, вены звенели от натяжения, и он, заведя тонкие руки Лизы ей за голову, заключил их в плен, с острой болью замечая, что нижняя губа слегка припухла, прокушенная. Со всем накопившимся отчаянием он прошептал ей в губы, приоткрывшиеся на выдохе: — Тогда какого черта ты это сделала?

Он выпустил ее руки и оттолкнулся кулаками от кровати, поднимаясь и испытывая сожаление, которое прожигало до нервных окончаний.

Лиза не ответила, и он произнес с презрением к самому себе, отвернувшись:

— Отдыхай. У тебя был трудный день.

Он услышал, как девушка встала и бесшумно подошла к нему, и вздрогнул, когда она обняла его сзади, положив ладони на живот. Лиза прижалась щекой к его спине и совсем не радостно усмехнулась.

— Я хотела, чтобы ты увидел во мне женщину.

Андрей накрыл ее руки своими, сильнее прижимая к себе, нуждаясь в ней.

— Мне нужно настучать тебе по голове азбукой Морзе, чтобы ты поняла?

— Ч… ч-то поняла? — еле слышно, с недоверием спросила она.

— Что я без ума от тебя. С первой встречи, с первого взгляда. Ты этих слов ждала от меня утром, да? Надеюсь, теперь ты успокоишься и забудешь ту чушь, которую я наговорил тебе в день знакомства. Умеешь ты все-таки мстить, Лиса, я тебя действительно недооценил.

Он снял с себя ее руки и отошел к окну, тому самому, которое она достала пару недель назад. Открыл люк, впуская бриз.

— Мне жаль, что мы с Ричардом втянули тебя в адреналиновый мир, потому что рано или поздно это отравит твою кровь. Ты уже начала терять связь с реальностью.

— Андрей.

Он обернулся и замер, пораженный ее красотой и робостью во взгляде, которую раньше не замечал. Лиза отбросила волосы с лица, и неуверенность сменилась мольбой, откровенной, как и раньше, которая вышибала воздух из легких, отдаваясь покалыванием в кончиках пальцев.

— У нас с Полем ничего не было, мы даже не целовались. Я честно пыталась, но не смогла. В моей крови не адреналин, там ты, Бесстыжий. Твой голос, тепло, улыбка. Ты первый мужчина, которого я полюбила, и ты последний. Я сейчас отправляюсь в свою каюту, и у тебя есть ровно десять секунд, пока я не дойду до двери, чтобы решить, веришь ты мне или нет. Десять секунд — это много, за это время человека можно спасти или убить. Так ведь, сенсей? Вот и определись.

И она начала считать.

Десять.

Девять.

Восемь.

Семь…

Ее золотистые волосы лежали волной на спине, спускаясь почти до талии. Лиза ступала плавно, уверенно, не обращая внимания на пораненную пятку, и Андрей прищурился, восхищенно наблюдая за неповторимой авантюристкой, которая уложила его на лопатки. Эйфория накрыла с головой, и он ухмыльнулся, сраженный наповал.

Три.

Два…

Она взялась за ручку, раздался щелчок, открылась дверь.

Андрей захлопнул ее, уперев ладонь в холодную поверхность, а второй рукой обнял Лизу за талию со спины и вдохнул ванильный аромат волос.

— Только потом не говори, что я тебя не предупреждал, Пенелопа. Настрадаешься еще со мной.

…И услышал ее тихий, победный смех. Она дрожала, освобождаясь от пережитого напряжения, и, откинув голову ему на плечо, со слезно-счастливой улыбкой прошептала:

— Меня этим не испугаешь, Одиссей.

«Я сплю… я заболела, и у меня галлюцинации».

Лиза боялась, что если пошевелится, то рассеет свет, который зажегся в сердце миллионами китайских фонариков. Боялась, что Андрей отпустит, скажет, что пошутил. Но он развернул Лизу к себе и посмотрел в глаза, и там не было насмешки или злобы, только жажда, которую сама она испытывала с первой минуты знакомства с ним.

— Я хотел остановить тебя утром. Чуть с ума не сошел за день, — признался он, и Лиза растворилась в его ищущем, темном взгляде, немея от силы чувств, которым не хватало места, и они буквально разрывали изнутри. Лиза коснулась его щеки с темнеющей щетиной, завороженно провела пальцами к твердым, сухим губам, все еще не веря, что имеет на это право.

— Почему же не остановил?

Он шумно вздохнул, с нотками раскаяния, которые легли бальзамом на душу.

— Неправильно расставил приоритеты. Да еще шторм в Барселоне.

— Ты был в Испании?! А я гадала, зачем ты костюм надевал.

Андрей крепко обнял ее за талию, спустил ладони ниже, очерчивая контур бедер, крепко вжимая в себя, распаляя нестерпимое желание, жаром отозвавшееся внизу живота, там, где сейчас особенно остро чувствовала мужчину своей мечты.

— А о чем еще ты думала?

— О том, как бы мне хотелось раздеть тебя.

— Хм-м-м… — Он склонил голову и нежно укусил в шею, посылая дрожь по телу. — И что тебе мешает?

Лиза сглотнула нервный смешок.

— Руки дрожат, не слушаются.

Андрей тихо засмеялся и переплел ее пальцы со своими, провел губами по тонкому запястью.

— У тебя такая нежная кожа, — сказал он и медленно опустил ее руку себе на живот, а потом дернул край своей майки вверх. Лиза ощутила под ладонью твердые мышцы его пресса, мысленно застонав. — Дальше сама справишься?

Она не была уверена. В чувственном тумане мысли путались, словно вернулось опьянение, кислорода отчаянно не хватало, и она закрыла глаза, чтобы перевести дыхание, но бриз наполнял легкие лишь именем: Андрей, Андрей…

— Я люблю тебя, — прошептала она и провела ладонями по его горячей груди, стягивая вверх белую ткань и касаясь ртом обнаженной кожи, ощущая губами дрожь, которая передалась и ему. Андрей чертыхнулся и быстро сбросил майку, нетерпеливо прошептав:

— Разденешь меня в следующий раз.

Он подхватил ее под бедра, отрывая от земли, и…

— Боже мой! — выдохнула Лиза, обхватив горло рукой.

— Что…?

— Мне плохо. Я… по-моему, я теряю сознание, — то ли возмутилась, то ли ужаснулась она и прильнула к нему, впитывая жар и силу, но стало только хуже и закружилась голова.

Бесстыжий усадил ее на стол и быстро подал воды, налив из графина. Лиза жадно осушила стакан и посмотрела на Андрея. Спортивные штаны на нем сидели низко, обнажая широкую резинку нижнего белья, и мужское желание было так же очевидно, как и то, что за окном — ночь.

Он уперся кулаками в край столешницы и, закрыв глаза, шумно выдохнул.

— Извини, у тебя сегодня тот еще денек, да? Устала, перенервничала. Я не должен был…

Лиза надеялась, что обожание к Одиссею не слишком явно отразилось в ее глазах, когда она призналась: