Солнце ночи - Карина Тихонова

— Потому, что прошедшие двадцать лет отечественный киномир находился в глубоком кризисе, — объяснил Палянский. — Но мы отвлеклись. Мне нужны деньги.

— Не дам, — сказала Ольга, но уже без прежней уверенности.

Режиссер расхохотался.

— Заткнись! — велела Ольга. И добавила: — Не дай бог, Аня услышит…

— Ничего, она прекрасно знает, что я пошел к тебе.

Ольга вздохнула:

— Бедная девочка! И как она все это терпит? Ты же, сволочь, ни копейки ей на расходы не выдаешь!

— Молода еще, — ответил режиссер. — Тратить не умеет. О! Знаешь что? Ты можешь дать ей денег сама! Я не буду возражать!

Ольга вспыхнула:

— Идиот! Под каким соусом?

— А ты дай без соуса! — предложил режиссер. — Просто вложи ей в ручку стопочку и скажи: это тебе на булавки, дорогая.

— Как же ты меня достал, шантажист проклятый, — проговорила Ольга, и я даже вздрогнула, столько ненависти звучало в ее голосе.

— Потерпишь, — отозвался Палянский. — Так что? Прикажете получить?

— У меня нет с собой такой суммы.

— А ты в Москву позвони, пускай муж пришлет. А то я почти на нуле!

— Позвоню! — выкрикнула Ольга. — А сейчас, умоляю, убирайся! Иначе я за себя не ручаюсь!

— Ну что ты, дорогая, — ласково прожурчал баритон режиссера. — Нельзя же так. Нужно нервишки подлечить, благо мы на курорте.

Ольга не ответила, но я услышала, как на пол упало что-то тяжелое. Сначала я решила, что дама потеряла сознание, но тут же отказалась от этой мысли. Не такой Ольга человек, чтобы позволить себе подобную слабость. Скорее всего, упал стул, с которого она вскочила.

Мою догадку подтвердил испуганный голос Палянского:

— Все-все! Ухожу! Не делай таких резких движений, я пугаюсь.

Послышались шаги, мои ноги снова обдало сквозняком. Открылась и захлопнулась входная дверь, Ольга пробормотала себе под нос:

— Тварь!

Я услышала торопливые шаги, то приближающиеся ко мне, то удаляющиеся в сторону. Ольга металась по комнате, как по клетке. До меня доносились короткие рваные возгласы:

— Больше нельзя… так с ума сойти можно… пора закончить…

Открылась и захлопнулась дверь спальни. Я приоткрыла дверь кабинета, выглянула наружу. Прямо передо мной на полу валялся опрокинутый стул. Комната была пуста. Я на цыпочках вышла в зал, пробежала к выходу, осторожно повернула ручку и бесшумно шагнула в общий коридор. Так же бесшумно прикрыла за собой дверь и чуть не свалилась на пол от облегчения.

Ощущая себя девушкой Джеймса Бонда, я пролетела через длинный коридор, выскочила на лестницу и проскочила вниз, на свой этаж. Мне надо было разобраться с мыслями, переполнявшими мою голову. Ну и разговор! Ну и пища для размышлений! Ну и новости я узнала!

Я влетела в свой номер, захлопнула дверь и дважды повернула ключ в замке.

До самого вечера я сидела в номере, не смея высунуть носа. Кое-что прояснилось, а кое-что еще больше запуталось.

Насколько я поняла, отношения Ольги и Палянского были очень давними. Он ей сказал: «Ты не меняешься с годами».

Еще одно немаловажное соображение: Палянский обладает каким-то компроматом на Ольгу. И с его помощью тянет деньги из этой удачливой бизнес-леди. Причем, деньги немалые. Съемку фильма, который сделал режиссера знаменитым, оплатила именно Ольга. А снял кино, оказывается, не Палянский, а его талантливые ассистенты, которых даже не упомянули в титрах.

Ну и общество здесь подобралось, просто как в фильме ужасов! Все друг с другом как-то связаны и все друг друга ненавидят. Или почти все.

Я открыла новую книжку и попыталась разобраться в печатных строчках, но так и не смогла сосредоточиться. Мысли разбегались в разные стороны.

В дверь коротко стукнули, и я подскочила в кресле. Никуда не годятся нервы! Нужно подлечить, «благо мы на курорте», как выразился господин бездарный режиссер.

Я встала с кресла, подошла к двери и спросила:

— Кто там?

— Катя, это я.

Я быстро повернула ключ, схватила Глеба за рукав, втащила в комнату и заперла замок на два оборота. И все это молча.

Приложила палец к губам, потащила Глеба к окну. Уселась на подоконник и сказала:

— Слушай! Я такое узнала!

— Ты прекрасно выглядишь, — перебил меня Глеб.

— Не об этом речь! Послушай меня!

Глеб, в свою очередь, приложил палец к губам. Я умолкла.

— Ты сегодня была на прогулке? — спросил Глеб и отрицательно качнул головой, как бы подсказывая мне ответ.

— Нет, — ответила я медленно.

— Не хочешь прогуляться перед ужином? — продолжал Глеб. И снова кивнул, как бы говоря: соглашайся, соглашайся!

Я оторопела. Медленно обвела комнату взглядом, но ничего пугающего не обнаружила. Очень уютная комната. Даже не верится, что в ней может скрываться… Я посмотрела на Глеба. Тот снова кивнул, на этот раз нетерпеливо.

— Хочу, — ответила я.

— Прекрасно! Я вижу, ты уже одета! Пошли?

Глеб взял меня за руку и потащил из номера. Мы миновали коридор, слетели с лестницы, почти вприпрыжку проскочили холл под внимательным взглядом Светланы и вырвались на улицу.

— Что все это… — начала я, но Глеб снова не дал мне договорить. Схватил меня за плечи, развернул к себе и стремительно поцеловал в губы.

Поцелуй вышел каким-то странным. Краем глаза Глеб косился на ярко освещенный холл, словно хотел в чем-то удостовериться. Словно там было что-то гораздо более важное, чем наш первый поцелуй. Меня покоробила эта мысль. Я отпихнула Глеба в сторону и громко возмутилась:

— Хам!

Глеб не ответил. Обнял меня одной рукой за плечи и поволок с освещенной террасы в сад, к чугунной решетке.

Идти было неудобно, я все время пыталась вырваться, но Глеб тащил меня жестко и напористо. Может, у меня маловато любовного опыта, но одно я знаю точно: так любимую женщину не обнимают. Так выносят с поля боя раненого бойца.

Мы миновали узкую дорогу перед оградой и оказались на пляже. Сейчас здесь было пусто и тихо. Море готовилось отойти ко сну и мирно вылизывало прибрежную гальку.

Глеб огляделся и сказал сквозь зубы:

— Ради бога, говори тихо!

Я тоже огляделась вокруг:

— Объясни, что все это значит?!

Глеб хмуро потер переносицу:

— Прости за то, что поцеловал тебя без спроса. Мне было нужно, чтобы это увидела…

Тут он запнулся и не договорил.