Лагерный пахан - Владимир Колычев

– По торговой… Мать у меня в торговле, ей буду помогать…

Как ни странно, но мать его действительно завязала с выпивкой. Может, и выпивает по чуть-чуть, но дело свое знает. На рынке торгует, свои ларьки у нее, дела вроде бы неплохо идут… Но это ее дела, Трофим вникать в них не собирался. У него своя стезя, барыгой он никогда не будет…

– Ну, ну, – недоверчиво скривил губы Попок.

– А у тебя что, начальник, претензии ко мне есть? – не очень грубо спросил Трофим.

Он давно понял, что с ментами нужно жить в мире. И если бузил с ними, то лишь для понта, чтобы братва видела, как он мусоров ненавидит. Но в пиковых моментах Трофим на рожон старался не лезть. Урок, который преподали ему менты еще в СИЗО, даром для него не прошел. Он прекрасно понимал, как легко по злому ментовскому навету потерять невинность, потому особо не ершился. В отрицаловы записался, но этим не козырял. Раз в штрафном отсидел, второй, третий… Спокойно все, без вывертов, может, потому кум так быстро от него и отстал…

Дружбы с ментами он никогда не водил, на братву не стучал, своих даже баш на баш не сдавал. Но при всем при том приходилось принимать правила их игры – и когда за хатой на «строгаче» смотрел, и когда всей зоной рулить поставили. Играешь по правилам, все нормально, нет – можешь и под каток угодить, уехать по этапу на «Белый лебедь», где законных и авторитетов на раз ломают… Трудно балансировать на тонкой грани, которая отделяет честного бродягу от ментовского прихвостня, но Трофиму это удавалось. Поэтому и не сломали его менты, потому он в большом авторитете…

– Да нет у меня к тебе претензий, – покачал головой Попок. – Пока нет.

– Ну и славненько. Ты за меня не переживай, нормально все будет, – заверил его Трофим.

Это всего лишь хитрый ход с его стороны. Менты, по сути своей, обычные люди, простые смертные, их можно обманывать, как терпил, покупать, как дешевых фраеров. Все с ними можно делать, если правильно подобрать ключик…

– Хотелось бы… На учет придешь ставиться, ко мне в двести четырнадцатый заглянешь, – приказным тоном сказал Попок.

Трофим лишь незаметно усмехнулся… Раньше Попок чмырем был, а сейчас, гляди ты, крепкая мусорская кость в нем просматривается. Но не боялся он его и заходить к нему в кабинет не станет. Где надо, отметится, сдаст документы на паспорт и обратно. Не для того он авторитет себе зарабатывал, чтобы с мусорскими Яшками якшаться.

– Да, конечно, начальник, обязательно загляну, – с видимым смирением соврал Трофим.

И ехидно ухмыльнулся, презрительно сплюнув вслед уходящему от него Попкову.

Он хорошо помнил, с каким чувством расходился с Попком в прошлый раз, десять лет назад. Чувствовал себя клоуном по сравнению с ним, орденоносцем. Но сейчас все было иначе. Он на коне, а никак не наоборот. Он – положенец, без двух минут вор в законе. А кто такой Попок? Мент, которых в том же Чернопольске как тараканов…

Как и в прошлый раз, Попок встал на остановке в ожидании автобуса. Трофим же небрежно вскинул руку и остановил мотор… На зоне он не работал, но денег у него более чем. Братва из общака, типа, подъемные выделила. И прикид что надо – тяжелая куртка из прочной буйволиной кожи, дорогой спортивный костюм, фирменные полусапожки на меху. Опять же братва постаралась… Да, в зоне его уважали. И здесь он себя поставит, и в дело войдет как истинный вор.

Трофим сел в машину и, глянув на таксиста, едва заметно вздрогнул. Это был тот самый парень, который подвозил его домой десять лет назад. Микита, кажется, его звали.

Сам таксист его не узнал, но держался с ним как с уважаемой персоной, то и дело поглядывая на синие перстни на пальцах. Он чувствовал в нем силу авторитетного арестанта, поэтому даже разговор завязать с ним побоялся… Но факт оставался фактом. Сначала Попок на вокзале, теперь вот Микита – не слишком ли много совпадений?..

Но, как оказалось, это был еще не предел. Во дворе у его подъезда кучковались чуть ли не наголо бритые босяки. На улице холодина, а им хоть бы хны – ни шапок, ни кепок, куртки нараспашку. Папиросы курят – пышут табачным дымом и паром с мороза. А может, и не табачный дым. Трофим подошел поближе, принюхался. Конопля. Баловство.

– Какие люди! – От толпы отделился невысокий коренастый паренек.

Грубое обветренное лицо, куртка из вареной джинсы с некогда белым, но сильно потемневшим от времени воротником, черные засаленные джинсы с широким клепаным ремнем.

Трофим узнал его. Снова Лешка Мигунок… В прошлый раз Трофим встретил его в подворотне, где он сидел на корточках с двумя такими, как сам, пацанятами. Сейчас он стоял во дворе. Гораздо более взрослый, заматеревший. Чувствовалось, что не один год провел в морозной зоне…

Трофим остановился, дожидаясь, когда Мигунок подойдет к нему.

– Ну, здорово, братан!

Лешка подал ему руку, но прежде чем пожать ее, Трофим бегло осмотрел перстни на его пальцах. Вроде бы все в порядке – черный квадрат с белой диагональю и паук с белым крестом на спине в паутине, прошел зону и судим за гоп-стоп. Никаких зайцев и червовых мастей, указывающих на причастность к касте обиженных.

– Давно откинулся? – без предисловий спросил Трофим.

– Да нет, в конце лета…

– Кореша?

Трофим глянул на парней за его спиной. Лешка кивнул утвердительно и с чувством гордости за себя. Их было трое, и Мигунок, судя по всему, был у них за пахана.

– Правильные пацаны, – сказал он.

– А Петруха где?

Трофиму пришлось сделать над собой усилие, чтобы задать этот вопрос и ничем не выдать себя. Он-то знал, где Петруха.

– Тебе лучше знать, – нахмурился Лешка. – Ты же с ним на дело ходил…

– Ходил, – кивнул Трофим. – Только он потом на юга ушел, а я здесь остался…

– На юга? Уж не в Сочи ли?!

Про Сочи Лешка спросил неспроста. На жаргоне, характерном для зон Южного региона, поездка в Сочи означает смерть. Отправить в Сочи – значит убить…

– Это что, предъява?

Трофим не пытался испепелять Лешку взглядом, но все же тому стало не по себе.

– Да нет, – смутился он. – Просто на язык легло… Петруха так больше и не объявлялся. Как в воду канул…

– Может, и в воду. На югах море глубокое… Может, нарвался на кого, а?

– Да может, и нарвался… А я про тебя все знаю.

– Что все? – хищно сощурился Трофим.

Не нравился ему этот разговор… Но не от него ли он бегал тогда, десять лет назад. Дом даже снял, чтобы с Лешкой во дворе не встречаться…

– Ты же на «десятке» чалился, а я на «восьмерке», это рядом.

– Знаю, что рядом… Чего не объявился, если знал про меня?

– Да у меня все путем было, братва уважала. Если б накосячил, может, к тебе бы за помощью обратился, ну, по старой памяти. Ты же за зоной смотрел, да?