Наказание Красавицы - Энн Райс

Она помедлила в ожидании ответа, и я кивнул, не в силах встретиться с ней взглядом.

— Или тебя надо выпороть сейчас?

Я даже не знал, что ей ответить. Скажу «нет» — она рассмеется надо мной, сочтя это за дерзость. Скажу «да» — будет разгневана, и тогда за поркой точно не залежится.

Но госпожа уже достала из кармана темно-синего фартука тонкий белый ремешок. Я несколько раз всхлипнул, задержав дыхание.

Женщина так и этак отстегала мне пенис, по всему паху рассылая волны боли и заставляя подниматься бедра. Холодные грузики оттягивали мне гениталии, словно чьи-то безжалостные пальцы больно теребили кожу и дергали за член, который, кстати сказать, изрядно вытянувшись и окрепнув, сделался пурпурно-красным.

— Это тебе небольшой урок, — сказала наконец госпожа. — Когда тебя будут показывать в этом доме, ты должен неизменно держаться на высоте.

Я снова кивнул и, опустив голову, почувствовал в уголках глаз бусинки слез. Женщина достала гребень и принялась ласково причесывать меня, заботливо расправляя завитушки над ушами и убирая их со лба.

— Должна тебе сказать, — тихо, почти шепотом, произнесла она, — ты, несомненно, самый прекрасный принц во всем городке. Так что предупреждаю, молодой человек: ты очень рискуешь быть выкупленным. И даже не представляю, что ты должен делать, чтобы это предотвратить. Будешь плохо себя вести — тогда точно отдадут в общественные работы. Будешь с притягательной послушностью вертеть своей прелестной попкой — еще больше добавишь себе соблазнительности. Прямо и не знаю… Впрочем, Николас достаточно богат, чтобы выкупить тебя на три года, если он того пожелает. Признаться, я б желала посмотреть, как ты нагуляешь крепкие мускулы на икрах за три года катания меня в экипаже или бегая с Николасом по городку.

Я поднял голову, заглянув в ее серо-голубые глаза. Она поняла, как сильно озадачила меня своими словами. Разве могу я что-то сделать, чтоб остаться здесь?

— А ведь у него может появиться хороший довод, чтобы оставить тебя при себе, — улыбнулась она. — Что тебе требуется качественное исправление и здешняя дисциплина. Или что наконец-то Николас нашел именно такого раба, о каком всегда мечтал. Он, конечно, не лорд — но он ведь королевский летописец.

В груди внезапно зажгло жаром, пульсирующим в унисон с тлеющим огнем в паху. Но Стефан никогда не… Или, может быть, Николас у королевы куда в большем фаворе, нежели Стефан?.. «Наконец-то нашел именно такого раба, о каком всегда мечтал…»

Между тем хозяйка оставила меня в маленькой комнатке, наедине со своими бурлящими и перекатывающимися горным потоком мыслями. Женщина быстро удалилась в сумрачный узкий коридор к теряющейся в полутьме лестнице — лишь на мгновение в проеме мелькнула ярким сполохом ее бордовая пышная юбка.

Красавица уже почти закончила утреннюю уборку в спальне капитана, когда вдруг с ужасом вспомнила, что намедни надерзила госпоже Локли. А вспомнила она об этом, услышав от лестницы приглушенный шум шагов, неуклонно приближающийся к комнате капитана. Девушку охватил жуткий страх: как же ее угораздило так нагрубить хозяйке? Все ее недавние соображения насчет того, чтобы всем назло остаться неисправимой негодницей и бунтаркой, словно разом испарились.

Дверь открылась, и в спальню вплыла нарядная госпожа Локли в свежей льняной сорочке с красивыми голубыми ленточками и таким глубоким вырезом, демонстрирующим пышные аппетитные выпуклости, что наружу едва не высовывались соски. Обычно утонченно-невозмутимое лицо хозяйки нынче искажала презлющая улыбка, и женщина фурией надвигалась прямо на Красавицу.

Принцесса испуганно выронила веник и забилась в угол.

Испустив злорадный смешок, госпожа в один миг намотала на левую руку длинные волосы Красавицы, а правой с силой ткнула жесткий веник прямо девушке в промежность. Принцесса вскрикнула и попыталась стиснуть ноги вместе.

— Ну что, мелкая языкастая паршивка?!

От страха Красавица громко всхлипнула, не в силах высвободиться и поцеловать башмаки хозяйки и не осмеливаясь что-либо сказать в ответ. Все, что ей приходило сейчас в голову — так это слова Тристана, предупреждавшего, что для постоянного непослушания понадобится слишком много сил и отваги.

Хозяйка заставила девушку встать на карачки и, больно пихая веником ей между ног, вытолкала из спальни.

— Быстро вниз по лестнице! — произнесла она негромко, но с такой палящей свирепостью в голосе, что перепуганная принцесса, судорожно всхлипывая, поспешила к ступеням. Чтобы сойти вниз, ей требовалось подняться на ноги, однако жесткий веник зловредно подталкивал ее вперед, не давая толком встать и вонзаясь колючими прутьями в нежные лонные губы, а следом неумолимо наступала госпожа Локли.

В трактире в этот ранний час оказалось тихо и пустынно.

— Остальных негодников я отослала на утреннюю порку в «Салон наказаний», так что теперь могу вплотную заняться тобой, — процедила сквозь зубы госпожа. — Сейчас проведем небольшой урок, как правильно пользоваться своим несчастным языком, когда ему дается слово. А ну, быстро на кухню!

Красавица спешно опустилась на четвереньки, отчаянно стараясь угодить хозяйке, чей сердитый голос вгонял ее в неописуемый панический страх: еще никто и никогда не накидывался на нее с таким испепеляющим жаром гнева. Дело усугублялось еще и тем, что от постоянных тычков в ее раздразненной промежности засвербило совсем уж неуместное томление.

Большое, тщательно прибранное помещение кухни было залито солнечным светом, который беспрепятственно проникал туда через настежь распахнутые двери, ведущие во дворик. Яркие лучи играли на начищенных медных котлах и сковородках, свисавших с крюков на стене, отражались на железных дверцах кирпичной печи. И посреди этого празднества солнца стоял на плиточном полу гигантский прямоугольный разделочный стол, размерами ничуть не меньше барной стойки в зале трактира, где Красавицу наказывали в первый раз.

Госпожа Локли подняла принцессу на ноги и, не переставая подталкивать ее в промежность колким веником — отчего девушка непроизвольно вставала на цыпочки, — подогнала к этой махине. Там, приподняв за ноги, заставила быстро вскарабкаться на деревянную столешницу, слегка запорошенную мукой.

Красавица ожидала, что сейчас ее отделают давешней деревянной лопаткой — причем гораздо сильнее обычного, учитывая клокочущий яростью голос хозяйки. Однако госпожа Локли уложила принцессу на разделочный стол, закинув ей руки над головой и быстро привязав к бортику, потом велела раздвинуть шире ноги, пока ей не пришлось это делать самой. Девушка постаралась выполнить приказ. От муки гладкая деревяшка под ней показалась приятно шелковистой. Но когда Красавице крепко притянули к краям стола лодыжки и она оказалась на нем распростертой, девушка ощутила новый приступ паники и, не в силах высвободиться, беспомощно задергалась на ровной и жесткой столешнице. Она испустила целый поток мольбы, призывая госпожу Локли сжалиться над ней. Но, едва увидела над собой злобно улыбающееся лицо хозяйки, слова замерли в ее горле, и девушка прикусила губу, с ужасом глядя в черные пронзительные глаза, в которых подрагивала ехидная насмешка.