Главный свидетель - Николай Рыжков

Много других несуразностей было в этом проекте: ССГ, по нему, не имел своей собственности, полномочиями его наделяли республики, порядок финансирования органов Союза устанавливался особым соглашением и т. д. И уж совсем за пределами логики: у запроектированного государства не было своей Конституции, Основного Закона…

Сейчас трудно даже представить, что некоторые руководители страны и союзных республик, прекрасно понимая, что, «кастрируя» один за другим проекты Договора, целенаправленно готовили разрушение своего государства. Это была дымовая завеса, прикрывавшая их истинную цель — любой ценой развалить СССР, чтобы стать совершенно самостоятельными. Очень уж хотелось им быть полновластными хозяевами в своих республиках, и во имя этого они шли по существу на государственные преступления. Но они не осознавали, что подобное может произойти и внутри их будущих суверенных государств. Кстати, именно это и произошло в России, после предложения Ельцина — «Берите суверенитета столько, сколько проглотите». Многие годы пришлось потратить для нейтрализации этого регионального «глотания», еле спасли и Россию от разрушения.

Но как мог пойти на такой убийственный для страны компромисс Горбачев? Сейчас он везде заявляет, что боролся за единство страны в любом её виде. Полагаю, что это лукавство: не такой он наивный политик, чтобы, создавая эфемерный Союз, считать реальным его существование. Да и пример Югославии с подобными структурами власти и формой взаимоотношения между республиками был более чем нагляден. Что же двигало нашим тогдашним лидером? Стремление хотя бы номинально сохранить положение главы государства? Или были не только личные, но и действительно политические мотивы и расчеты? Убедительного ответа нет.

Как бы то ни было, но в результате наступил паралич государственной власти. Политические руководители всех рангов разрушали страну, бились за свои посты, совершенно не думая о народе, о его хлебе насущном. Наступила полная дестабилизация обстановки и потеря управляемости государством, о чем я и предупреждал страну в декабре 1990 года в своем выступлении на Четвертом Съезде народных депутатов СССР.

В этой ситуации 3 декабря 1991 года Горбачев направил Обращение к парламентариям страны. Призывая к одобрению Договора о Союзе Суверенных Государств, он писал:

«Этот документ — продукт всестороннего, очень серьезного анализа, длительных переговоров и тщательной проработки с участием представителей суверенных государств. Им не раз занимались руководители суверенных государств-республик, вместе и раздельно. Он несколько раз кардинально пересматривался в сторону расширения начал конфедеративности и демократичности.

…Моя позиция однозначна. Я — за новый Союз, Союз Суверенных Государств — конфедеративное демократическое государство. Хочу, чтобы в преддверии вашего решения эта моя позиция была всем хорошо известна. Медлить далее нельзя. Время может быть катастрофически потеряно».

Но оно уже было потеряно. До Беловежской Пущи оставалось пять дней…

8 декабря 1991 года недалеко от малоизвестного белорусского селения Вискули в Беловежской Пуще, в трех верстах от польской границы, Президент РСФСР Б. Ельцин, Президент Украины Л. Кравчук и Председатель Верховного Совета Республики Беларусь С. Шушкевич в глубокой тайне приняли решение о ликвидации СССР и создании Содружества Независимых Государств.

Что же предшествовало этому, на мой взгляд, величайшему в истории человечества преступлению, кто и как его осуществил?

Свою взрывчатку для уничтожения СССР беловежские заговорщики, подобно террористам, готовили заранее. И главную роль в этом сыграл, безусловно, Ельцин. Его личная ненависть к Горбачеву быстро переросла в ненависть к союзному Центру вообще. Утолить ее он мог только «свалив» Горбачева и союзную власть в целом, для чего необходимо было уничтожить само государство, во главе которого по своим политическим и человеческим качествам Ельцин не мог оказаться ни при каких условиях. Думаю, что это было понятно ему самому, даже при его патологическом самолюбовании и безудержной жажде власти. И сформированная Съездом народных депутатов РСФСР Конституционная комиссия во главе с Ельциным уже в сентябре — октябре 1990 года представила такой проект новой Конституции РСФСР, в котором не было вообще никакого упоминания о Союзе Советских Социалистических Республик. Было это более чем за год до уничтожения СССР. Случайными такие вещи не бывают.

В этой связи не могу не вспомнить и о своей последней встрече на официальном уровне с Ельциным, Хасбулатовым и моим бывшим заместителем Силаевым. В дальнейшем жизнь разбросала ее участников, включая Горбачева, не только в разные — в противоположные стороны. Тогда, 11 ноября 1990 года Горбачев позвонил мне и сообщил, что у него имеется договоренность о встрече во второй половине дня с руководством России. Сначала пройдет беседа один на один с Ельциным, а затем к ней подключатся и другие. От разговора с Горбачевым оставалось впечатление, что то, как она организована, уже тогда напоминало дипломатическую процедуру при подготовке контактов руководителей двух независимых государств. Я не был против такой встречи, ибо считал необходимым использовать любую возможность для того, чтобы попытаться найти общий язык с этими деятелями. Еще теплилась надежда: не пойдут же они ради своих личных политических целей на разрушение единой экономики страны с неизбежными тяжелейшими последствиями для нее…

Встреча намечалась в кабинете Президента страны на третьем этаже правительственного здания в Кремле. Этот кабинет, зал заседания Политбюро и несколько комнат работников аппарата были специально оборудованы для Брежнева. Во второй половине 70-х годов, начав быстро дряхлеть и, естественно, отходить от фактического руководства партией и государством, он окончательно избрал своим рабочим местом этот кабинет.

В пять часов я поднялся на третий этаж. В приемной Президента уже были Хасбулатов, Силаев и Бурбулис.

Последнего я практически не знал. Мне было известно лишь, что он из Свердловска и является особо доверенным лицом у Ельцина. Видел этого человека на Съездах народных депутатов, сессиях Верховного Совета страны. Здесь же я впервые непосредственно столкнулся с ним, сыгравшим, на мой взгляд, одну из роковых ролей в жизни страны. Придет время, и найдется дотошный историк, который нарисует его нелицеприятный портрет. Ну, а пока передо мной стоял, вернее, вертелся человек с бегающими глазами. Не знаю, почему он был в тот момент в приемной, но на встречу в расширенном составе его не пригласили.

Кабинет Президента и одновременно Генерального секретаря ЦК КПСС летом претерпел изменения. Вместо традиционной обстановки служебных кабинетов того времени появилась новая, стильная мебель. На стене четко выделялся герб СССР, в углу, за письменным столом — флаг страны. За отдельным столиком, который больше годился для чаепития, расположились с одной стороны — Ельцин, Хасбулатов, Силаев, с другой — Горбачев и я. Лукьянов не присутствовал в связи с какими-то срочными делами.