Лед - Павел Корнев

— Здравствуйте, Аарон Давидович! — Я сглотнул слюну. — У меня от вашего защитного щита утром чуть крыша не поехала.

— Экранирование уже в норме. За свою крышу можешь больше не волноваться. — Маг взял турку и налил в чашку кофе.

— А чего вообще мощность увеличивали? Проблемы?

— Утечка энергии началась, ничего серьезного. Может, кто мощный артефакт приволок. Или на солнце вспышка… — Гадес оторвался от книги и уныло посмотрел на меня. — Я удовлетворил твое любопытство?

— Да я по делу, остаток платы за следующий месяц зашел внести. — Я выложил на стол серебряный четвертак, чем немедленно улучшил настроение мага. Еще раз глубоко вдохнул насыщенный ароматом кофе воздух и не удержался. — Кофейком не угостите?

— Ты хоть представляешь, почем нынче кофейные зерна? — скорчил гримасу Гадес.

— Представляю, сам их вам продал.

— Кружку в ящике возьми, — махнул рукой маг. — Еще попадутся, про старика не забудь.

— Как можно? — Я нашел в ящике стола старую железную кружку с обколотой эмалью и налил себе ароматного напитка.

— Не уснешь ведь, — покачал головой Гадес— Не стесняйся, хлеба возьми.

— Спасибо, — поблагодарил я хозяина. Отрезав пару ломтей хлеба, положил их на кружку и пошел к двери. — А насчет моего сна не волнуйтесь — он у меня крепкий и здоровый, чего и вам желаю. Доброй ночи.

— И тебя туда же, сынок, — буркнул мне вслед Гадес.

В комнате я поставил кружку на пол, быстро разделся и начал рыться в коробке с консервами. Среди банок с тушенкой иногда попадалась сгущенка, но где-то на дне должны были остаться две банки шпротов. Нашел только одну. Интересно, когда успел вторую захарчить? Не помню. Вскрыв шпроты и приготовив два бутерброда, я достал нитки, иголку и начал зашивать распоротую фуфайку, время от времени откусывая хлеб со шпротами и запивая горячим кофе.

Голод совсем чуть-чуть стих, шов на фуфайке получился кривым, но меня это уже не волновало. Я растянулся на матраце и натянул одеяло. Говорят, крепкий сон — признак чистой совести. Не знаю, не знаю. Я заснул мгновенно.

Долгий и здоровый сон — великая вещь! Проснувшись утром, я какое-то время просто лежал, пялясь в потолок и ни о чем особо не думая. Замечательное утро. Ничего не болит и самое главное — от вчерашней меланхолии не осталось и следа. Есть от чего: денек предстоит не из легких, но сегодня появится возможность запустить руку в закрома Патруля, а завтра на рассвете меня в Форте уже не будет. И прости-прощай Дрон и остальные выродки, желающие заполучить мой скальп. Правда, кардинально две недели рейда ничего не изменят, но мало ли что за это время произойти может? Как говорится, либо шах умрет, либо ишак сдохнет. Будет время подумать, стоит ли вообще возвращаться. Хотя нет, после рейда в Форт заскочить придется в любом случае: за дезертирами охотятся ничуть не меньше, чем за разбойниками и бандитами.

Но это все когда будет! Не стоит забивать голову проблемами, которые возникнут только через две недели, до них еще дожить надо. Я потянулся всем телом и тут же охнул — шею свело от боли. В небольшом зеркальце, извлеченном из коробки с бритвенными принадлежностями, отразилась сине-багровая полоса, пересекающая горло. След удавки. Вчерашний день все же смог напомнить о себе. Ничего страшного, но кожу саднит. Ладно, пройдет. Не помню кто, кажется, Гамлет, не шекспировский, а наш Датчанин, однажды с похмелья заявил: «Если у тебя ничего не болит, проверь, не заколочена ли уже крышка гроба, в котором ты лежишь?» Фразу эту, понятное дело, он у кого-то стырил, но мысль верная на все сто.

Стук в дверь заставил меня отложить зеркальце в сторону и вытащить нож. Кого нелегкая принесла? Не думаю, что кто-нибудь из постояльцев набрался бы наглости пинать мою дверь ногами, а у Гадеса есть более эффектные способы уведомить о своем желании попасть внутрь.

— Лед! Просыпайся — замерзнешь! Открывай, короче! — Голос, раздавшийся из коридора, вне всякого сомнения, принадлежал Денису. Как он только внутрь пролез? Я чертыхнулся, переложил нож в левую руку и приоткрыл дверь. Точно, Денис.

— Чего, Селин, дверь пинаешь? — поинтересовался я, запуская его внутрь.

— Думал, спишь еще. — Денис стянул синюю вязаную шапочку с вышитой красными нитками надписью «Hockey» и вытер ею вспотевший лоб. — На улице теплынь, почти как летом. Запарился, пока до тебя шел.

— Я и спал, — пробурчал я, отложил нож на коробку с консервами, натянул джинсы и поднял с пола рубаху. Застегивая пуговицы, покосился на шапочку Дениса. Нет, все правильно — «Hockey». Где он только «носок» этот откопал? Собиратель раритетов, блин. — Ты как внутрь попал?

— Как, как… Все тебе расскажи. — Денис сунул шапку в карман, расстегнул верхнюю пуговицу полушубка и огляделся. — Неплохо у тебя. Как устроился?

— В карты месяц проживания у одного чудика выиграл. Понравилось, за следующий месяц уже сам заплатил, так и прижился. — На дне трехлитровой банки еще плескалась вода, и я допил ее одним глотком, пролив немного за воротник. Бр-р-р, холодно.

— Пошли уже, до одиннадцати еще перекусить надо успеть.

— А сейчас сколько? — спросил я, начав надевать нагрудник сразу поверх рубахи. Из-под свитера хоть не так в глаза бросаться будет, да и налазит он на толстую ткань с трудом. Глядя на мои мучения, Денис только хмыкнул. Хмыкай, хмыкай, а мне эта штукенция вчера жизнь спасла. От ножа никакой амулет не защитил бы. Жаль, в рейд нагрудник не взять — больно неудобно в нем по сугробам ползать, да и тяжеловат. Натянув сверху свитер, я наклонился за ботинками.

— Половина десятого. — Взглянув на электронные часы, Денис положил их в нагрудный карман и застегнул его на «молнию». Судя по едва уловимому колебанию поля магической энергии, начинка внутри пластикового корпуса была непростая: о часах, работавших не от батареек, а от запитанных энергией кристаллов, слышать слышал, но видеть не доводилось. Надо будет попросить посмотреть.

— Времени море. — Достав ботинки, я едва сдержался, чтоб не матернуться. Да что такое! Забыл вчера снег вытряхнуть, они за ночь и не просохли! В мокрых идти нельзя — с простудой в рейде делать нечего. Придется валенки надевать.

— Запаришься ты в ней. Там снег на солнце таять начал, — остановил меня Денис, когда я снял с крючка фуфайку.

— Думаешь, в куртке холодно не будет?

— Не должно. Было бы время к себе заскочить, тоже что-нибудь полегче надел.

Я пожал плечами, повесил фуфайку обратно, не забыв вытащить перед этим из рукава шарф и шапку, а взамен достал куртку. Ножны с тесаком на поясе, оставшиеся от прошлого жалованья пять сотенных бумажек в кармане джинсов. Что еще пригодиться может? Поколебавшись, положил в карман кастет и решил больше ничего не брать. Не на войну идем, в самом деле.

— Ты чего? — Я уставился на неожиданно расхохотавшегося Дениса.

— Вид у тебя! В цирковое без базара примут.