Истинная легкого поведения - Любовь Белых

С тяжелым вздохом я забралась под одеяло, устало откинувшись на подушки. И на что я подписалась. Ведь это все моё упрямство и личная выгода. Если Сергей отпустит Виктора, что я буду делать? Взвалю на себя троих малышей в таком состоянии? А если они нуждаются в постоянном наблюдении врача? А если это заразно? Господи, какой только бред среди ночи не лезет в голову…

— Уходи! — решительно повторила я, заметив, что Волк двинулся к кровати. — Пожалуйста! — но он лишь замер, внимательно меня разглядывая. — Да я серьезно!!! Оставь же меня в покое!!! — подкрепила свои слова метким броском подушки в оборотня.

Он фыркнул, рыкнул и выбежал из моей комнаты. А я же, добившись уединения, вновь ощутила себя опустошенной и одинокой. Опять накатила истерика. Большую часть ночи я проревела в подушку, кусая губы и заламывая пальцы. С горем пополам уснула, скорее отключилась.

Проспала недолго. За окном было едва посветлевшее небо над верхушками деревьев, и, ставший привычным, дождик. Чувствовала себя разбитой. Еще и месячные пошли, хотя им я была рада. ПМС в этом месяце совсем меня вымотал.

Хоть мне и не хотелось заговаривать с Сергеем первой, но пришлось:

— Это все, что нужно купить, — произнесла я, подвигая листок с перечнем необходимого. Я его целый час составляла, пока жарила сырники, варила каши и готовила горячие бутерброды. — Готовь деньги, если конечно у тебя всего этого уже нет.

Альфа взял в руки листок, бросая голодные взгляды на мои бутерброды с ветчиной, сыром и помидорами. Даже потянулся к тарелке, на которую я их свалила.

— Список! — хлопнув его руке на пол дороги к пище, принялась я за шантаж. Оборотень хоть и опешил от моей наглости, но послушно забурчал себе под нос написанные мною позиции.

— Что такое ходунки? — серьезно спросил он.

— Ты серьезно? — нахмурившись я принялась объяснять.

— Но, они же еще не ходят. — убил он меня своей логикой.

— А ты пробовал? — фыркнула я. — Как они пойдут, если они сутками лежат? Я вообще поражаюсь, как в таком возрасте… Ой, ладно. — махнула рукой и сделала глоток кофе, — Что еще из списка для тебя не понятно?

— Прогулочная коляска и игровой манеж…

— Это тоже все нужно! — заявила я, впиваясь зубами в теплый бутерброд. Показательно закатила глаза, выражая крайнюю степень наслаждения.

— Ты садист… — буркнул он, но продолжил бегать глазами по списку. — Хорошо. — после пары минут заявил он, и все таки успел сцапать бутерброд. — Тогда допиши еще сюда, что-то из еды. Возьму сегодня кого-нибудь с собой. Мы на двух машинах за один заход скорее всего справимся.

— Из еды… — задумалась я. — А сколько другим детям лет? Я видела, — нервно сглотнула, — Только девочку. Ей два?

— Год и восемь, — кивнул он. — Год и два, и два года.

— И чем ты их кормишь?

— Всем, что есть в супермаркетах и аптеках.

— В смысле? — растерялась я. — А кроме этого?

— Каши.

— Так, понятно! — выхватив листок из его руки, я вновь засела за составление необходимого. — Это ты садист, Сергей. Детям нужно хорошо кушать, а твои кашки в этом возрасте… это так, на один зуб. Разве что завтрак, но не более.

Пока я его отчитывала, он сидел и улыбался какой-то идиотской улыбкой. Ну и еще тырил бутерброды.

Хе-хе, это он еще сырники не видел…

Пробежка принесла удовольствие. Возможность проветрить голову не омрачала даже морось. Я действительно постаралась прислушаться не только к себе, но и к природе. Запах хвои, ковер из листьев под ногами, пение птиц сегодня умиротворяли. Как бальзам на мою душу… Хотя, я все таки была в шоке, с того, как дети вообще выжили с такой-то заботой, и в таких условиях.

Может он их тоже похитил? Хобби у него такое…

— Вика! Ты сейчас врежешься во что-нибудь. — раздался крик Стивена, бегущего на значительном от меня расстоянии. Разумеется, впереди. — Хватит думать — наслаждайся.

— Ага, конечно… — проворчала я себе под нос.

Ускорив темп я вполне легко поравнялась с оборотнем, который замедлился, видимо ожидая меня.

— О чем думала?

— О жизни.

Дальше мы бежали молча. Я в который раз задумалась о наушниках. Мне показалась эта мысль стоящей, чтобы избежать лишних разговоров.

— Это Милана, — тепло сказал оборотень, улыбаясь малышке в манеже. — Это Ваня, — немного отойдя в сторону продолжил он моё знакомство с детьми. — Ну, а это непоседа Джон. — я лишь закатила глаза. Он вообще знает значение этого слова? Непоседа? Да он лежит постоянно!!! Как он может быть непоседой? — А это Вика. — от меня не укрылось его напряжение и внимательный взгляд, наблюдающий за каждой моей эмоцией. Я, как могла, старалась не выдавать своих эмоций, когда на душе тысячи кошек скребли.

Бедные дети…

— Доброе утро, — заглянув в детскую, Виктор нам кивнул. — Ну, как прошла ночь? — вопрос адресовался Сергею.

— Хорошо. Даже удалось пару часов поспать.

— Судорог, лихорадки не было? — меня на этих словах вновь оглушило.

— Нет, Док! Все было в порядке.

— Ну и отлично. Уже три месяца, как все стабилизировалось. Кризис позади. — я слушала весь этот ужас и не могла поверить в то, что эти крохи такое пережили.

— Мы тебя оставим. — схватив меня за руку он увлек меня в коридор, а после и вниз, на кухню. — Ну ты как? — спросил заботливо он.

— Ты слышал Виктора, — я упрямо уходила от его вопроса, — Кризис миновал уже как три месяца… Отпусти его домой… Пожалуйста…

— Почему ты так о нем печешься?! — зло рыкнул он, прижав меня к столу своим телом.

Я же, хватая воздух, от такой тесной близости ответила полу правдой:

— Мне его жаль… — не хотела смотреть на него, поэтому уставилась на его тапки. О! Он носит тапки. — Не было ведь никакого педофила, да? — еле слышно спросила я.

— Был конечно.

Он невыносим! Все таки подняла на него взгляд. Его глаза победно сияли триумфом, наблюдая за моей растерянностью. Не может же он так хорошо врать? Или…

— Но он не похищал дочь Виктора, да?

— Да. — выдохнул он. На какое-то мгновение мне показалось, что это был выдох облегчения. Словно с ним с его плеч свалился тяжкий груз. В груди что-то закололо, побуждая провести пальцами по колючему ежику щетины, стереть напряжение с его лица… Сама себя одернула. Что вообще за мысли?! Он только что признался, что спер ребенка, чтобы шантажировать ее отца!

— Зачем? — пересохшими губами спросила я, не отводя взгляда. — Что случилось в твоей жизни, что ты разрушил три другие? Что более свято чем семья, которую ты сломал?

— Зак… — шепнув это, он отодвинулся и, в свойственной ему манере, уже серьезно сказал, — Нам пора ехать. Не беспокойся, Док присмотрит за детьми.