Странный мир - Сергей Калашников

— А как дальше жить думаете? — любопытный народ эти женщины.

— Да какая тут жизнь, одни хлопоты, — вздыхает юноша. — Почти всего нет и взять негде. Овса, правда, на зиму прилично нынче соберём. И трава верёвочная будет в достатке, только ткань их неё выходит грубая. Бельё шить не из чего. Хоть волков приручай, да вычёсывай. Или дикий хлопок искать, так это и путь неблизкий, и корабля достойного у нас нет, и построить его из здешнего корявого леса не умеем.

— А козы или овцы здесь не встречаются? — продолжает выпытывать женщина.

— Ищем. Во все стороны разведчики разошлись. И лён ищем. Однако видели-то мы его лишь на картинках.

— Знаете, Всеслав Ильич, слушаю я Вас, и создаётся у меня впечатление, что речь Вы держите от имени всего человечества, — улыбается Ольга Николаевна.

— И у меня такое же впечатление, — улыбается Славка. — Наши то землепроходцы только одну группу людей встретили за триста с лишним вёрст отсюда. Если с нашим гнездовьем считать — человек полтораста всего на весь шарик. И при таком населении нам былое житьё никак не наладить. Людей здесь нынче меньше, чем было отраслей промышленности. У нас растениеводством парень занимается, который однажды в жизни прошел через ржаное поле. И что-то по телевизору видал про лесосополосы, которые препятствуют ветровой эрозии почвы. Единственный конкретный специалист — парикмахер. Ездит девушка на челночке от посёлка к посёлку, да стрижет всех покороче. Пока шампунный завод не запустим, будем все ходить под ёршика стриженными.

— Надеюсь, с садоводством дела пойдут немного лучше, — впервые открывает рот Семён Аркадьевич. — Оленька в детстве видела, как её дедушка делал прививку грушевой веточки к айве.

Посмеялись.

— А вот, скажите, Всеслав Ильич, акушерка здесь опытная найдётся? — Аркадьевич косится на Фимку, но не гнать же парня.

— Вы же знакомы с Доком, — удивляется вопросу Славка. — Двоих уже здесь приняла. И еще троих малышей в этом году ожидаем. А вы, не шестого ли новорожденного нам на этот год готовите?

Ольга Николаевна сильно краснеет. Считай, ответила.

— Ну что же, будет у Фиминой мамы первый класс через несколько лет. А цирюльница наша, когда к Вам заглянет, поговорите с ней. Она дипломированная медсестра, хотя и почти без опыта работы. Так сказать, блуждающий агент медслужбы.

— А говорили, специалист, — к женщине постепенно возвращается нормальный цвет кожи.

— Вообще-то, я как-то не подумал, о том, что в нашем бывшем мире это люди разных специальностей.

Чтобы оттянуть встречу с жёнами Славка вместе с Фимой сбегал на лодке за солью, убедился, что больше никто в Лиман Солеварни не наведывался, а потом сделал крюк и завёз часть добычи островитянам. Забавно там нынче стало. Безлюдно. Груз приняли поварихи. Они же сказали, что все остальные на охоте далеко в степи. Вроде как сайгаков упомянули. Покормили вкусно, щавелевые щи очень порадовали. Никаких особенных новостей здесь не было, великих строек не велось. Работала кузница, дровоносы собирали по берегу плавник.

А потом Фима встретился со своей матерью в Камышовке, куда они со Славкой и пригнали лодку. Он заметно повзрослел за время скитаний. Не то, чтобы вырос, но ухватки изменились. Братишка вообще не мог налюбоваться на его копьё с широким новомодным наконечником, какие начали недавно ковать — одна кромка острая, как бритва, а вторая — мелкозубая пила, к которой тоже лучше не прикасаться. Как ни крути — копьё для каждого обитателя этого мира, это вещь даже более необходимая, чем мобильный телефон для горожанина в начале двадцать первого века. В туалет без них и то никто не ходит. И без кистеня. Нож в ножнах тоже имеют все, обычно односторонней заточки. Это ведь не только оружие, но и инструмент. И эта экипировка совершенствуется. Идет постепенная ротация.

Лодку здешние керамики сразу нагрузили кирпичом и погнали в нимфаторий. Маловато у них, как ни крути, плавсредств приличной грузоподъемности. А Славка отправился в Балковку к жёнам. Причин для того, чтобы не идти туда решительно не оставалось. Полсотни километров через степь вдоль кромки пойменного леса пешком. Год назад такой переход был для него немыслим. Он бы даже на велосипеде, пожалуй, не отважился бы по асфальтированной дороге. А вот, поди ж ты, идёт босиком по диким местам.

Вышел, едва забрезжило, до наступления жары не раз припускался бегом, а потом, в основном, держался в тени. Самые жаркие часы провёл в тихой затенённой заводи. Правило сиесты начинает входить в привычку. Последние километры топал уже вечером прямо через открытую местность. В полях шел сбор пшеницы. Парни и девчата с коробочками «вычёсывали» созревшие зёрна из колосьев, разобравшись по рядкам. Под ногами путались забавные толстолапые кутята, стрекотали кузнечики.

Поздоровался, полюбовался на увесистые мешки с результатами трудов, на трусильную машину, с которой работали четверо парней, удерживая ее от опрокидывания, поскольку хитрые рычажки и лопатки, скрепленные осями и колесиками, приводились в движение от единственного колеса, на которое все это сооружение и опиралось. По манере исполнения было видно, что Маркович в этой затее участия не принимал. Значит, новый Кулибин появился.

* * *

Встреча с женами произошла последовательно. Похоже, они заранее сговорились и не стали бросаться вдвоем на его единственную шею. В общем, все прошло мирно. Зато ночью на каждом плече устроилось по коротко стриженой головке, и информация нескончаемым потоком пошла в оба уха.

Сначала — самая важная. Одноногий Денис сошелся с Тамарой.

Потом — о трех солдатиках дезертирах. Они у островитян не прижились. Перезимовали в тепле, да и были изгнаны. Похоже, их взгляды на соотношение прав и обязанностей а также на пропорцию между трудовыми затратами и объемами потребностей не совпали с мнением других жителей. В общем, Мишкина мечта о набитии лиц этим парням была реализована совсем другими людьми. Потом последовала трогательная сцена прощания. Один из недоумков прибился к нимфаторию и как-то там устроился. Делает, что велят. Двух других видели спускающимися по реке на плоту, где горел костер и стоял шалаш.

В двадцати километрах выше поселка островитян на левом берегу обнаружили выходы на поверхность замечательного пласта известняка. Там сейчас группа опытных строителей возводит хату. И начались обжиговые работы. Дров в этих местах негусто, поэтому придумывают печь. Гашеная известь — единственное известное им связующее для кирпичной кладки, которое не размокает. А то состояние стен мазанок после косых зимних дождей потребовало серьезных ремонтных работ — местами обнажились прутья плетеных стен.

К строительной артели присоединились трое из бывших «подданных» Семена Аркадьевича. Вообще с этими соседями сейчас встречаются часто и многим друг другу помогают. Создалось впечатление, что после ухода старого руководителя вместе с дисциплиной ослабла и отчужденность, стремление к самоизоляции.

Первая партия гашеной извести уже пошла на кирпичную облицовку той самой хаты, что возводится в Известняковке. А еще делаются попытки промазать известью ивовые плетенки, чтобы получить непромокаемые листы для кровли. Там пока успеха не намечается. Зато Маркович перечитал на ноутбуке все, что содержало упоминание цемента.