Ночь - мой дом - Деннис Лихэйн

Мне жаль твоего отца.

Нет, сказал себе Джо. Нет. Он не может знать. Это немыслимо.

Джо отыскал папиросу, вставил ее между губами. Мазо чиркнул спичкой о парапет и дал ему прикурить. Глаза его светились той щедростью, которая в случае надобности могла в них загораться.

— Почему жаль? — спросил Джо.

Мазо пожал плечами:

— Никого не следует просить поступать вопреки его натуре, Джозеф, даже во имя того, чтобы помочь тому, кого он любит. То, чего мы просили у него, то, чего мы просили у тебя, — это нечестно. Но, черт возьми, что вообще честно в этом мире?

Сердце билось у Джо в ушах и в горле.

Они с Мазо облокотились на парапет и курили. Огни барж на Мистик-ривер плавно брели сквозь далекую хмарь, точно звезды-изгнанницы. К ним, извиваясь, ползли белые змеи фабричных дымов. В воздухе пахло духотой и дождем, который все никак не прольется.

— Я больше никогда не стану просить твоего отца делать такие трудные вещи, Джозеф. — Мазо со значением кивнул. — Обещаю тебе.

Джо посмотрел ему прямо в глаза:

— Станешь, Мазо.

— Мистер Пескаторе, Джозеф.

— Прошу прощения, — сказал Джо, и папироса выпала из его пальцев. Он нагнулся, чтобы ее подобрать.

Но вместо этого обхватил руками лодыжки Мазо и резко поднял:

— Не кричать. — Джо выпрямился, и голова старика очутилась в пространстве за краем парапета. — Крикнешь — уроню.

Старик часто-часто дышал. Его ступни били Джо в ребра.

— На твоем месте я бы перестал брыкаться, а то ведь я тебя не удержу.

Ноги Мазо перестали шевелиться — не сразу, лишь через несколько секунд.

— Оружие есть? Не врать.

От края парапета донесся голос:

— Есть.

— Сколько штук?

— Всего одно.

Джо разжал руки.

Мазо беспорядочно замахал руками, словно хотел научиться летать. Он скользнул вперед, лежа на груди, и тьма поглотила его голову и туловище. Может быть, он кричал. Но Джо схватил его рукой за пояс тюремной робы, уперся пяткой в стену и отклонился назад.

Мазо издал несколько странных писклявых вздохов, будто новорожденный, которого бросили в чистом поле.

— Сколько? — повторил Джо.

Еще минута вздохов. И потом ответ:

— Два.

— Где?

— Бритва на лодыжке, гвозди в кармане.

Гвозди? Это надо увидеть. Свободной рукой Джо охлопал его карманы, нащупал непонятное вздутие. Быстро нырнул пальцами внутрь. Вынул штуку, которую поначалу принял за расческу. Четыре небольших гвоздя прикреплены к планке, а та — к четырем кривым кольцам.

— Надевается на пальцы? — догадался Джо.

— Да.

— Вот пакость.

Он положил ее на парапет и потом нашел в носке у Мазо опасную бритву «Уилкинсон» с перламутровой ручкой. Положил ее рядом с гвоздевым кастетом.

— Как голова, уже кружится? — спросил он.

Послышалось придушенное «да».

— Так я и думал. — Джо поудобнее ухватился за его пояс. — Ты согласен, Мазо, что, если я разожму пальцы, ты покойник?

— Да.

— Я из-за тебя заработал дырку в ноге. Мне ее сделали паршивой картофелечисткой.

— Я… я… тебя.

— Что? Говори яснее.

Шипение:

— Я спас тебя.

— Чтобы добраться до моего отца.

Джо толкнул Мазо локтем между лопатками. Старик взвизгнул.

— Что ты хочешь? — От нехватки кислорода голос Мазо начал дрожать.

— Слышал когда-нибудь про Эмму Гулд?

— Нет.

— Ее убил Альберт Уайт.

— Никогда про нее не слышал.

Джо поднял его повыше и уложил на спину. Отступил на шаг назад и дал старику отдышаться.

Протянул руку, щелкнул пальцами:

— Давай часы.

Мазо не стал мешкать. Он тут же вытащил их из кармана штанов и отдал ему. Джо крепко сжал их в кулаке. Тиканье, казалось, проникает сквозь кожу прямо в кровь.

— Мой отец сегодня умер, — произнес он, понимая, что говорит бессвязно, перескакивая от Эммы к отцу и обратно. Плевать. Ему надо найти хоть какие-то слова для того, что никакими словами не скажешь.

Мазо быстро глянул на него. И снова начал массировать себе горло.

Джо кивнул:

— Инфаркт. Я сам себя виню. И тебя тоже. Чертовски сильно.

— Так убей меня, — проговорил Мазо, но в голосе у него почти не осталось былой стали. Он оглянулся через плечо, снова покосился на Джо.

— Это мне и велели сделать.

— Кто велел?

— Лоусон, — ответил Джо. — У него тут рядом целая армия, поджидают тебя. Бэзил Чигис, Покаски, все подлипалы Эмиля. А твои парни, Нальдо с Бегемотом… — Джо покачал головой. — Они сейчас уже валяются дохлые, не сомневаюсь. У входа на эту лесенку тебя ждет целая охотничья дружина. Это на случай, если я не справлюсь один.

В лице у Мазо появилось что-то вызывающее, почти как в прежнюю пору.

— И ты думаешь, они оставят тебя в живых?

Джо немного поразмыслил.

— Скорее всего, да. Из-за этой твоей войны в землю легло слишком много народу. И потом, я знаю Альберта. У нас с ним когда-то имелось кое-что общее. Думаю, с его стороны это было предложение мира: убей Мазо и вернись в наш строй.

— Почему же ты этого не сделал?

— Потому что я не хочу тебя убивать.

— Не хочешь?

Джо покачал головой:

— Я хочу уничтожить Альберта.

— Убить?

— Пока не знаю, — сообщил Джо. — Но уничтожить.

Мазо полез в карман за своими французскими сигаретами, вытащил одну, зажег, по-прежнему слегка задыхаясь. Наконец встретился глазами с Джо и кивнул:

— Благословляю тебя в этом начинании.

— Мне твое благословение не нужно! — огрызнулся Джо.

— Не стану пытаться тебя отговаривать, — произнес Мазо, — но я никогда не понимал, какая выгода от мести.

— Дело не в выгоде.

— Все в жизни мужчины делается ради выгоды. Или ради успеха. — Мазо посмотрел в небо, снова взглянул на Джо. — И как же нам спуститься отсюда живыми?

— Кто из охранников на вышках полностью у тебя на крючке?

— Тот, кто прямо над нами, — ответил Мазо. — Остальные двое верны только моим деньгам.