Дар - Сергей Якимов

Лейтенант Ващук сидел на столе дежурного в милицейском участке, проклиная своё вынужденное бездействие. Может быть, в городе сейчас началась новая волна резни, а он об этом ни слухом, ни духом. Правда, минут тридцать назад заехали добровольцы патрульные, которые завезли одного буйного из «Золотого луча» и сообщили, что сержант Фокин выехал из городка в южном направлении, предположительно преследуя темно-серую «шестерку».

Буйный сейчас сидел за решеткой, патрульные уехали, а лейтенанту не давало покоя их сообщение. Андрей Ковалев выехал в южном направлении, за ним темно-серая «шестерка», а за ней, в свою очередь, – сержант Фокин. Чем кончится эта двойная погоня? Или, может, она уже закончилась?

Какой-то звук привлек внимание Ващука. Вроде бы что-то упало или разбилось. И звук этот шел откуда-то из здания.

Лейтенант слез со стола, настороженно прислушиваясь, однако всё было тихо. Но он был уверен, что звук шел изнутри. Буйный в камере? Лейтенант направился было к нему, но передумал. Тот не имел никакой возможности выбраться оттуда.

Внезапно Ващук понял, что звук мог идти со второго этажа, где располагалась мэрия. Если кому-то понадобилось пробраться в участок, то лучшего пути не найти. Окна первого этажа зарешечены, скорее по традиции – ведь милицейский участок, все-таки, – чем по надобности. А вот на втором этаже никаких решеток не было.

Входы в участок и в мэрию находились с разных сторон здания, однако лейтенант решил воспользоваться служебной лестницей. Достав пистолет, он быстро и бесшумно поднялся по ней и осторожно приоткрыл дверь, которая всё же, несмотря на все его старания, тихо скрипнула, и звук этот невероятно громко прозвучал в тишине здания. Лейтенант чертыхнулся про себя.

Пройдя по узкому проходу, выглянул в коридор, пол которого покрывал мягкий ковер, а у стен стояли несколько стульев, столик и вазон с декоративными растениями. Слева находились двери в мужской и дамский туалет, справа – дверь в конторку нотариуса и в архив.

Бесшумно прокравшись по мягкому ковру, Ващук открыл дверь в мужской туалет. Окно было целым и закрытым на шпингалет. Здесь никого. Три шага, и он открыл дверь в дамский туалет. Тот же результат. Обернувшись, посмотрел на дверь архива. Она была закрыта, и отпереть ее изнутри, да и снаружи, без ключа было невозможно. То же самое касалось и двери в контору нотариуса. Если кто-то забрался туда…

Прервав размышления лейтенанта и разорвав тишину пустого здания, прогремел выстрел.

Степан Хомич сидел в гостиной своего дома и смотрел телевизор. Шторы были задернуты, и в комнате царил полумрак, окрашенный в голубоватые тона из-за света, лившегося с экрана.

Он был рад и благодарен судьбе за то, что его жена уехала на неделю к дочери. Она была очень впечатлительной женщиной и сейчас бы просто не находила себе места, страшные и странные события, происходящие в Узинске свели бы ее с ума. Сам же Степан был полной ей противоположностью и воспринимал всё происходящее без излишнего драматизма.

Хотя и ему многое не нравилось, особенно отсутствие междугородней связи, ведь его жена наверняка будет волноваться, если не сможет дозвониться к нему.

Сейчас, понимая, что его вмешательство никак не повлияет на ход событий, что сам он лично ничего не изменит, Хомич просто смотрел телевизор, то есть делал то, о чем настоятельно просила милиция: не выходил из дома, не впадал в панику, контролировал эмоции.

Он так увлекся комедией, что не заметил тень, появившуюся за окном гостиной в том месте, где между шторами оставалась небольшая щель. Появившись на пару секунд, тень тут же исчезла.

Прошло несколько минут, и Хомич вдруг понял, что с улицы, где прежде царила полная тишина, доносится какой-то звук. Прислушавшись, он понял, что это ни что иное, как рокот двигателей мотоцикла или мопеда и, судя по всему, не одного.

И рокот этот приближался. Он доносился уже со двора. Хомич подумал, что слух играет с ним злую шутку, ведь не могут же мотоциклисты разъезжать у него по двору.

В следующее мгновенье что-то ударило по большому окну гостиной с внешней стороны. Звон падающего и бьющегося на мелкие осколки стекла заглушил звук телевизора. Потом чья-то рука дернула штору, и та упала на пол, открыв наполовину выбитое окно и стоящий в нем мопед. Одной рукой седок поднял забрало шлема, а другой снял со спины обрез.

Хомич мгновенно узнал в седоке Кочергу, узнал резную рукоятку обреза, который еще вчера был великолепным охотничьим ружьем, не принадлежавшим Кочерге, и понял, что оружие в его руках совсем не для забавы. Также Степан понял, что находится в крайне невыгодном положении, сидя в глубоком кресле спиной к двери.

– Не ждали? – ухмыляясь, спросил Кочерга. – А мы вот решили зайти, проведать нашего стукача. Это ведь ты заложил нас лейтенанту!

– С удовольствием этого бы не делал, если бы закон разрешал надирать уши…

Грохот выстрела оборвал его слова. Сила удара, пришедшегося в левую часть груди, бросила тело Хомича на подлокотник кресла, и он остался так полулежать в нем, свесив левую руку на пол.

– А ты бы не придерживался закона, – хохотнул Кочерга и ради смеха выстрелил в телевизор, потом дал задний ход и выехал во двор, где его ждал Болт.

– Сегодня будет веселый вечер! – прокричал Кочерга ему.

– И куда едем веселиться?

– Туда, где можно найти нашего нового знакомого!

Часть двери в контору нотариуса – та, где находился замок, – с треском вылетела прочь и мелкими щепками врезалась в противоположную стену. Изуродованная дверь распахнулась от удара ноги, и в облаке дыма на пороге возникла человеческая фигура с ружьем в руках. Ващук, не раздумывая, выстрелил и прыгнул за дверь туалета.

Он успел заметить, как пошатнулась после выстрела фигура, как из дула ружья вырвался огненный сноп, и вслед за этим прогрохотал выстрел. Что-то обожгло его бок и, упав на кафельный пол, он застонал от боли, жгучей волной прокатившейся по всему телу. Сквозь шум, заполнивший его голову, он всё же расслышал, как кто-то выругался в коридоре. Значит, налетчик жив и тоже всего лишь ранен.

Ващук огляделся вокруг и в двух шагах слева от себя увидел небольшую дверь. Осторожно поднял защелку и заглянул внутрь. Крохотная коморка, где стояли несколько швабр, ведер и веников, а большую часть занимал агрегат для натирки полов. Однако Ващук понял, что вполне может уместиться здесь.

– Эй, лейтенант! – донесся из коридора чей-то знакомый голос. – Давайте поиграем в кошки-мышки! Раз, два, три, четыре, пять – я иду искать!

Вслед за этим раздались громкие приближающиеся шаги.

Стараясь соблюдать тишину, лейтенант протиснулся в коморку. Одна из швабр пошатнулась и начала падать, но он успел придержать ее рукой, однако чуть не застонал от боли. Левый бок горел, а резкое движение разнесло этот огонь по всему телу. Закусив губу, он развернулся в узком пространстве и сел на агрегат, колени его при этом уперлись в дверь. В узкую щель он мог видеть кусочек пространства примерно в метре от открытой двери в коридор.