Воин и меч - Иван Геннадьевич Фаворов

– На выпей ещё, у тебя жар сильный не проходит, от этого станет легче.

Анатоль послушно сделал то, что ему сказали. Через некоторое время он начал потеть и заснул. Проснулся часа через два, мокрый словно упал в лужу, но жар спал, и тело откликалось здоровым букетом чувств. Заворочавшись, пытался переползти на сухой кусок кровати, но обнаружил, что спит в одежде. Подошёл старец. Потрогал влажный и уже остывший лоб Анатоля. Потом принёс ему сухой длинный балахон из грубого льна. Анатоль молча переоделся. Новая одежда походила на старинную ночную рубашку или подрясник, доставала почти до пят.

– Я, Паисий. – Сказал старец.

– Анатоль. – Сказал Анатоль и залез под сухую часть одеяла надеясь, что его больше не о чём не будут спрашивать.

Когда Анатоль выздоровел, были уже первые числа Мая. Прилипчивая болезнь, которую он подхватил, блуждая в лесу, после того как спрыгнул с поезда, никак не хотела проходить и судя по симптомам очень напоминала пневмонию. Место, в которое он попал, называлось скит. В нём на небольшом удалении друг от друга, уйдя из мира, жили три подвижника. Один из них Паисий, который нашёл Анатоля без сознания под старой ёлкой и притащил к себе. Два других: Антоний и Серафим были заметно старше, но тоже помогали Паисию с больным как могли.

После выздоровления Анатолю предложили на выбор остаться или отправится назад в цивилизацию. Но наш герой по вполне понятным причинам решил пожить хотя бы некоторое время со старцами. Тогда ему показали, где и как рыть землянку и помогли это сделать. Паисий не хотел жить с соседом дольше чем этого требовала крайняя необходимость.

Обустроившись на новом месте, Анатоль потихоньку стал вливаться в быт трёх этих странных людей. Они жили в радиусе километра друг от друга и собирались только для общей молитвы два раза в неделю, а в воскресенье днём разделяли общую трапезу. Ещё, примерно раз в неделю приходил в условленное место из города человек и менял на вырезанные старцами ложки и другую посуду какие-то простые, необходимые в быту вещи. Серафим помимо ложек ещё писал иконы. Но делал это очень медленно и не любил их продавать. Только иногда менял на что ни будь особенно ценное, необходимое братии за что ложками было не расплатиться, например, на книгу, лекарство или инструмент.

В конце первой недели самостоятельного существования Анатоля, к его землянке ночью пришёл медведь. Ходил у двери, вынюхивал, ревел. Ободрал кору на дереве, навалил кучу и ушёл.

Антоний сказал:

– Это Толик оттого, что от тебя ладаном не пахнет. – Отшельники звали Анатоля, Толиком. Им не нравилось на французский манер произносить его имя. – Вот возьми немного, будешь окуривать келью по вечерам. А медведь здесь всё время ходит. Он просфоры любит. Мы ему оставляем по одной, чтобы приобщался по мере сил.

– Ну а мне то, что делать? – Немного с испугом спросил Анатоль. Антоний жил ближе всего от его землянки и проявлял наибольшую доброту к новичку, поэтому Анатоль пошёл именно к нему рассказать о ночном госте.

– Ничего не делай, по ночам пока не слоняйся по лесу, а потом медведь к тебе привыкнет и не тронет уже.

Из трёх старцев Паисий был самый строгий, несмотря на то что именно он спас Анатоля. Возможно, чувствовал свою ответственность за то, что привёл в скит человека, не соответствующего образу жизни старцев. Серафим был самым загадочным и молчаливым, а Антоний самым старшим, добрым и словоохотливым.

Первые месяцы жизни в скиту Анатоль испытывал чувство дискомфорта схожее с неловкостью и перерастающее в страх. Особенно по ночам, когда медведь бродил за дверью, а землянку наполняли странные звуки. Ворочаясь на жёстком настиле из еловых веток, Анатоль вспоминал прошлое и смотрел на желтоватый чемодан, который ему передал Паисий, выпроваживая в собственное жилище.

– На забирай, был у тебя под головой, когда я тебя нашёл. – Сказал Паисий и передал Анатолю его чемодан.

Анатоль уже и забыл, как, прыгая из дверей тамбура, выбросил его вперёд. Чемодан лежал недалеко от выхода, оставленный там слугой Кет. Потом Анатоль брёл, хромая вдоль железной дороги, пытался отыскать единственное оставшееся у него имущество и найдя, волочил за собой сквозь сырой и холодный лес. Теперь чемодан смотрел на него, скалясь щелью одной расстёгнутой застёжки. Словно приоткрывал дверь в прошлое, от которого Анатоль хотел убежать. Временами хотелось этот чемодан выбросить и забыть человека, которому он принадлежал, но ночью выходить на улицу было страшно, а днём в свете солнечных лучей все ночные мысли казались неважными, чужими и далёкими.

Руками Анатоль делать почти ничего не умел, а Паисий, после того как поставил его на ноги, сразу процитировал новичку Священное Писание сказав: «Кто не работает тот да не ест» и оставил своего гостя без обеда, когда тот слонялся весь день без дела.

Оголодав Анатоль пошёл просить защиты к Антонию, и услышал ответ:

– Ты Паисия слушай, он тебе дело говорит. – Но, несмотря на совет, налил втихаря стакан воды и дал горсточку сушёных яблок.

Старцы не утомляли новичка религиозными проповедями и казалось не проявляли никакого интереса к метафизическим воззрениям Анатоля. Единственное за чем они следили это за выполнением работы связанной с общим бытом.

Для того чтобы компенсировать неспособность Анатоля к рукоделию ему было поручено прокопать новое русло для ручья, протекающего в километре от скита и параллельно осваивать любое другое ремесло.

Ручьём Анатоль занялся со всем энтузиазмом, на который был способен, делать целыми днями было нечего, поэтому он подошёл к новому заданию с полной ответственностью. Проблема оказалась в том, что ручей протекал в естественной ложбинке и, для того чтобы опуститься на достаточную глубину, надо было рыть внушительных размеров траншею. Тогда Анатоль решил сделать плотину. Но первые два сооружённые им варианта размыло на следующий день. В общем, задании затягивалось и оказалось не таким простым как выглядело с самого начала.

Через месяц упорных стараний он не прокопал и четверти нужного пути. Единственное, что его активно подстёгивало к работе – это некое подобие галлюцинаций, проявляющихся у него время от времени когда он целыми днями находился один.

Поначалу, как пришёл в себя, Анатоль чувствовал даже эйфорию относительного своего нового положения. В скиту со старцами он мог не опасаться преследующих его Иллюминатов, а большое количество свободного времени давало удобную возможность побыть наедине с самим собой и отдохнуть физически и морально.

Но через пару недель из глубин его подсознания полезли прятавшиеся там тени. Снились убитые им