Ночной смотритель - Лена Обухова

– Я ее об этом не просила! – эмоционально перебила Юля. – Это были ее решения: и заниматься сексом с моим отцом, не предохраняясь, и оставить меня. Я не просила меня рожать, почему я должна теперь расплачиваться за те ее решения?

– А ты считаешь, было бы лучше, если бы она тогда сделала аборт? – с пугающим спокойствием уточнил Влад. – И тебя не было бы совсем?

Юля, пойманная на слове, шумно вздохнула и тяжело сглотнула. Из чистого упрямства снова проворчала:

– Возможно, всем было бы так лучше. У меня-то точно проблем поубавилось бы.

– Ну так… – хмыкнул Влад, странно улыбаясь. – В чем проблема? Вон где-то там окно, восьмой этаж. Выжить шансов нет, но лучше прыгать головой вниз, так оно вернее.

Юля подняла на него шокированный взгляд и несколько раз растерянно моргнула, не дыша.

– Что?

– Если ты считаешь, что твоя мама совершила ошибку, родив тебя, у тебя всегда есть возможность ее исправить, – все тем же ледяным спокойным тоном пояснил Влад. – Ты уже давно взрослая, дееспособная, можешь сама принимать решения. Если боишься высоты, могу поделиться снотворным. У меня были большие проблемы со сном, и мне какое-то время выписывали его. Я потом бросил его принимать, осталась почти полная упаковка. Поищи там, – он кивнул на аптечку, – коробок с надписью: «Нитразепам». Мне кажется, если выпить все сразу, можно не проснуться.

– Вы знаете, что подстрекательству к самоубийству незаконно? – возмущенно и обиженно спросила Юля. Она ожидала от него большей чуткости.

– А никто не узнает, – усмехнулся Влад. – Я скажу, что таблетки ты взяла тайком, когда я не видел. Я слепой, мне поверят. Зато ты докажешь, что не хотела этой жизни и не обязана быть благодарна за то, что шанс на нее тебе все-таки дали. Потому что пока ты живешь, ты каждый день молчаливо соглашаешься с решением, которое когда-то было принято без твоего участия. А раз ты согласна с ним, то и благодарной быть не помешает.

Юля почувствовала, как от его резких слов перехватило горло, как дрогнули, искривляясь, губы, а горячие слезы подступили к глазам. Захотелось немедленно уйти и больше никогда не возвращаться. Пусть подавится своими деньгами!

Она оттолкнулась от тумбочки, на которую опиралась, и ломанулась к выходу. Но ей требовалось пройти между кухонным столом и Владом, а тот неожиданно выставил руку и поймал Юлю с проворностью, какую не ожидаешь от слепого. Она дернулась, пытаясь вырваться из его хватки, но он только сжал пальцы на ее плечах сильнее.

– Пустите!

– Постой, не вырывайся. Извини!

Последнее слово заставило Юлю замереть. И хотя Влад сразу перестал ее удерживать, теперь его руки просто лежали на ее плечах, она больше не пыталась уйти.

– Прости, знаю, что это прозвучало слишком жестко, но это правда, понимаешь? Ты есть на этом свете, потому что она предпочла дать тебе жить. Она не отдала тебя чужим людям, не бросила в роддоме. Может быть, она не была идеальной матерью, но кто из нас идеален? Она ведь была очень молода и едва ли готова к материнству. Но я уверен, что она пыталась. Делала, что могла. И у нее многое получилось. Не говори, что в твоей жизни не было радостных моментов, я не поверю. Ты выросла светлым человеком, значит, в тебя это вложили. Когда мы злимся, мы не помним хорошего, поэтому просто перестань злиться. И поговори с ней о том, что тебя не устраивает в ваших отношениях сейчас. Я уверен, она тебя любит и не хочет ни обидеть, ни навредить. Она наверняка хочет, как лучше. Просто не всегда получается.

– Я не знаю, как с ней говорить, – призналась Юля тихо. – Все детство только и слышала: «Не ной», «Не выдумывай», «Не говори ерунды». Я не знаю, как ей что-то объяснить, она меня не слушает.

– Тебе надо научиться этому. Потому что пока не научишься, не станешь по-настоящему взрослой. Это ведь не зависит от возраста. Мы все взрослеем в свое время.

– А вы когда повзрослели, если не секрет? – спросила Юля, хотя это едва ли могло сейчас иметь значение. Просто пойманная на полпути к выходу, она внезапно оказалась слишком близко к нему. И это рождало в голове странные мысли. – Когда вы научились говорить с мамой о том, что вам не нравится?

Влад убрал руки с ее плеч, вновь скрестил их на груди, словно отгораживаясь. И когда он ответил, Юля сразу поняла почему:

– Моя мама умерла, когда мне было два года. Меня вырастила третья жена отца, мать моей младшей сестры, Кристины. Она единственная мама, которую я когда-либо знал, но в то же время я всегда знал, что она не мама. А родную я совсем не помню. То есть… Я, конечно, видел ее на фотографиях, но, когда смотрю на них… смотрел на них, ничего не чувствовал. Просто какая-то женщина. А теперь, когда я не вижу, даже образ с фотографий постепенно стирается из памяти.

– О, боже, – выдохнула Юля и прижала к лицу руки, чувствуя, как запылали от стыда щеки. – Влад, простите, я не знала. Ваша сестра упоминала, что в вашей семье у всех детей разные матери, но я думала, что дело в разводах…

– Ну, первая жена отца, мать моего старшего брата, действительно просто сбежала. К новому мужу за границу. А у моей во время беременности обнаружили болезнь, которую стоило начать лечить немедленно. Беременность для этого требовалось прервать, но она решила иначе. Так что мы с тобой в чем-то похожи. Только моя мать за свое решение заплатила слишком высокую цену.

Юля посмотрела на него с сочувствием и раскаянием: если бы она знала раньше, никогда не стала бы жаловаться ему на такие глупые проблемы и претензии к маме. Но она не знала, а он теперь не видел ее взгляда. Словами Юля плохо умела выражать такие чувства, поэтому все, что смогла сделать, – это осторожно коснуться плеча Влада и слегка погладить его.

Влада это заметно удивило, но не смутило: он неожиданно накрыл руку Юли своей. Он и сам не мог выражать мысли и чувства с помощью взглядов, возможно, такие прикосновения давно стали для него адекватной заменой, а Юля просто случайно угадала?

– Но, знаешь, от глупостей меня это не уберегло, – нарочито веселым тоном добавил Влад. – Я ведь тоже проходил через дурацкие мысли типа: «Лучше бы я умер». Когда узнал, что зрение не вернется. Тоже жалел себя целыми днями и думал, что лучше бы не вышел из комы, потому что кому я теперь такой нужен? Я ведь не зря сказал тебе про снотворное. В какой-то момент я решил исправить оплошность судьбы, оставившей меня в живых. Даже сел писать прощальную записку. Но вместо этого моя рука впервые набросала рисунок, который оказался пророческим. Я тогда потерял сознание и пару дней провалялся с жаром, а потом все прошло так же внезапно, как началось. Но эти два дня мне было так плохо, что я был уверен: я умираю. И пока я лежал с этой мыслью, понял, что умирать не хочу. Что я нужен, прежде всего, себе самому. Когда все это закончилось, я перестал себя жалеть и начал учиться жить с мыслью, что я теперь другой и у меня будет другая жизнь. И достиг определенных успехов в этом.

Пока он говорил, большой палец его руки, лежавшей поверх Юлиной ладони, слегка скользил вниз-вверх, поглаживая ее пальцы, и это движение гипнотизировало Юлю сильнее всякого взгляда. Замолчав, Влад вдруг резко отдернул руку, как будто только сейчас осознал, где она и что делает. И хотя Юле это понравилось гораздо меньше, чем неожиданное прикосновение, она сделала то же самое.