Бремя идолов - Чингиз Абдуллаев

Мы обычно контролируем передвижения всех наших людей. Таковпорядок.

— Значит, была подставка? — улыбнулся Дронго.

— Не совсем. Перекупщик был настоящий. Просто это один изнаших информаторов. Он прекрасно знал, что, если с журналистом что-то случится,мы ему руки-ноги поотрываем. Он даже специальную охрану вызвал, чтобы своегогостя охранять. В общем, все, как положено.

— Как вы думаете, с чем конкретно связано убийствоЗвонарева? Вы ведь человек опытный, раньше на убийствах «сидели». Вам и карты вруки. Почему его убили?

— Не знаю. Но не думаю, что за его статьи. Он был достаточноосторожен. На рожон не лез. Иные журналисты ведут себя, будто с цепи сорвались.Звонарев сто раз отмерял, прежде чем отрезать. Умный, присматривающийся. Воттак бы я сказал. Нет, по рабочим мотивам его шлепнуть не могли, это точно.Такие ребята обычно далеко идут, становятся либо политиками, либо бизнесменами.У него была хорошая голова, светлая. Он понимал правила игры. Нет, нет, заработу его убить не могли. Это я точно тебе говорю.

— Тогда почему же?

— Искать нужно, — невозмутимо ответил Демидов, — может,что-то личное. Или совсем другое. Долги какие-нибудь. Все версии проверитьнужно. Может, его просто кто-то подставил. А уж на судей, о которых он статьюнаписал, зря валят.

Все словно взбесились. Полное фуфло. Судьи у насмалахольные, им бы дело вовремя и правильно закончить. У них тоже свой планимеется. Я хорошо знаю обоих уволенных судей. Они на такое не способны. Никтоиз них в жизни бы киллера не нанял. Себе дороже. Бедняг выперли из судей,теперь должны работу искать. А при другом варианте им и вовсе грозила бы«вышка» или пятнадцать лет.

И еще учтите: судей у нас в колониях особенно не любят. Такзачем им рисковать из-за мальчишки? Два солидных, «упакованных» человека — своиквартиры, машины, дачи, любовницы, дети, внуки. Зачем им неприятности? Нет,судьи не могли.

— Тогда кто?

— Пока не знаю. И не мои — это точно. Я бы им за такое делоголовы поотрывал. Они четко знают: нельзя нападать на гражданских. И на моихребят тявкать не позволю — язык оторву напрочь. Они прекрасно обеспечены,многие давно миллионеры. А я ведь если узнаю, что кто-то из них «заказал», такя начну «заказывать», только держись.

— Скажите, полковник, статьи, которые готовил Звонарев, высмотрели лично?

Визировали перед тем, как они появлялись в газете?

— Конечно, смотрел, — хмыкнул Демидов, — а как же иначе. Внашем деле глаз да глаз нужен.

— Тогда у меня больше нет вопросов, — поднялся Дронго,протягивая полковнику руку, — спасибо вам.

— Заходите, если еще понадобится, — улыбнулся Демидов. — Выведь раньше, говорят, трудились по нашему ведомству. И тоже искали порошочек иего несунов.

— Когда это было, — грустно вздохнул Дронго, — в другойжизни. Мы тогда сотрудничали с «Интерполом».

— Наслышан. Хорошо сотрудничали. Говорят, вам даже дыркисделали?

— И не одну, полковник. До свидания.

Он вышел из МУРа, когда часы показывали седьмой час. Доназначенного времени оставалось около сорока минут, и он успел заехать домой,переодеться и даже принять душ. Белье, прилипающее к телу, особенно егораздражало. В семь часов вечера он входил в кафе «Флейта», где у него быланазначена встреча с подполковником ФСБ Углановым, с которым в последнее времявстречался Звонарев.

В зале было уже довольно многолюдно, и Дронго с трудомпротиснулся в угол, к заказанному столику. На заранее договоренную с Углановымфамилию. Здесь подполковник ФСБ, очевидно, встречался со своими информаторами.Кафе облюбовала «панкующая» молодежь — торчащие дикобразными иглами волосы всехцветов радуги, оголенные руки и плечи парней и девиц украшала татуировка. Средитанцующих было несколько бритоголовых, несколько одетых в кожаную форму«мотоциклистов», почти все щеголяли в цепях, серьгах, продетых либо в правоеухо, либо в нос. У одной девушки кольцо торчало в оголенном пупке.

Дронго подумал, что он совсем не понимает эту публику. Илине хочет, поймал себя на мысли. Они другие — но чего хотят, к чему стремятся?

А разве в дни нашей молодости все понимали сумасшествиевокруг «Битлз» или «Роллинг стоунз»? В пятом классе он и еще несколькомальчишек отпустили волосы под знаменитую четверку Джона Леннона, и завучотправила всех в парикмахерскую.

Тогда в знак протеста все мальчики класса постриглисьнаголо. И целых два месяца гордо сверкали бритыми лбами, стоически выдерживаянасмешки ребят всей школы. Может, поведение нынешних «разноцветных» вполнеукладывалось в бунт прежних длинноволосых. Впрочем, почему он так уж отделяетот себя новое поколение. До возраста полной мужской зрелости у него есть ещеодин год. Ему тридцать девять. Но он чувствовал себя гораздо старше, словнопрожил уже несколько жизней, и в тридцать девять ощущал себя семидесятилетнимстариком.

«Работа такая», — подвел он итог своим размышлениям,оглядываясь по сторонам. И сразу же поймал на себе заинтересованный взглядочень молодой хорошенькой девушки, почти девчонки, явно демонстрировавшей себя.Уже несовершеннолетние вышли «на дело», с горечью и раздражением подумал он.

В кафе входила группа молодых людей и среди них высокая,очень высокая девушка с пикантной родинкой на носу. Сквозь глубокий разрез ееэффектного длинного черного платья проглядывали при каждом шаге красивыестройные ноги.

Дронго, с трудом оторвав взгляд от девушки и внутреннеобругав себя «старым ослом», почувствовал за спиной человека. Это Угланов,подумал он, еще толком не разглядев ни его глубоко посаженных глаз, ни носа снебольшой горбинкой над упрямо выдвинутым вперед подбородком, ни резких морщин,производящих довольно странное впечатление на его, в общем-то, молодом лице —Угланову не было еще и сорока.

— Добрый вечер, — сказал Угланов как бы между прочим, глядяна танцующих молодых людей, — вы хотели меня видеть?

— Не столько видеть, сколько поговорить. Но в такойобстановке это, наверное, трудно сделать. Не поехать ли нам в более тихоеместо?

— Разве вас не предупреждали? — Угланов удивленно взглянулна него.

— О чем?

— Странно, — не ответил на вопрос Угланов, — я думал, вызнаете. Здесь каждый день с семи до девяти вечера у меня что-то подобноедежурству. Это, если хотите, мой объект. И все мои «связники» могут найти меняздесь.

— Они знают, что вы подполковник ФСБ?

— Думаю, что многие. Раз в полчаса я выхожу в туалетпокурить, и по дороге со мной можно переговорить. Или сунуть в карман записку.Некоторые так и делают. Иногда ругают, иногда просят о встрече.