Карты древнего мага - Наталья Александрова

– Что вы, святой отец! – Катрина смотрела на монаха невинным взором. – Господин секретарь божился, что не был у меня и не было никакого гадания.

– Ах ты, упрямая кошка! – монах ударил Катрину по лицу, отшатнулся и проговорил вполголоса: – Ну вот, не удержался и согрешил… дал волю гневу… а все ты виновата, все твое упрямство. Ты и святого заставила бы разгневаться!

Он отступил в сторону и обратился к немому Гансу:

– Сын мой, возьми на себя мой грех, поучи эту неразумную рабу Божью христианскому смирению!

Ганс довольно замычал, схватил кожаную плеть, подошел к Катрине и замахнулся. Катрина вжалась в стену и закрыла лицо руками.

Ганс взмахнул плетью, Катрина вскрикнула, на ее плече вспух багровый рубец.

– Сжалься, прошу тебя! – простонала Катрина, но Ганс снова замахнулся на нее плетью.

– Подожди, сын мой! – остановил его доминиканец и обратился к Катрине: – Дочь моя, оставь свою гордыню и упрямство. Скажи, где ты спрятала колоду карт, и Ганс больше не будет тебя бить.

– Святой отец, я не знаю, о чем вы говорите.

– Твое упрямство невыносимо! – вскрикнул монах и снова повернулся к Гансу: – Бей ее!

Немой довольно ухмыльнулся и с оттяжкой ударил Катрину плетью, еще раз и еще.

Молодая женщина сжалась в клубок и только тихонько вскрикивала от каждого удара, а в промежутках тоненько, безнадежно скулила, как больной щенок.

Наконец монах остановил немого Ганса и склонился над рыдающей Катриной:

– Ну что, упрямое создание, ты будешь говорить? Ты скажешь мне, где спрятала карты?

– Свя… святой отец, – прохрипела Катрина, – я не… не знаю, о чем вы говорите…

– Мерзавка! Упрямая еретичка! – доминиканец снова замахнулся на нее, но сумел удержаться и отступил на шаг. – Ты не понимаешь мягкого, отеческого отношения! Придется применить к тебе строгость!

– Строгость? – дрожащим голосом переспросила Катрина. – Значит, то, что было до сих пор, еще не было строгостью?

– Конечно, не было! Я же сказал тебе – до сих пор я относился к тебе по-отечески! – Он повернулся к Гансу и приказал: – Готовь кочергу, сын мой!

Ганс довольно замычал, схватил лежащую возле очага чугунную кочергу, поднес ее к пламени и стал поворачивать над ним, чтобы кочерга раскалилась.

Вскоре конец кочерги начал краснеть.

– Ну что, упрямица, ты еще не передумала? – спросил монах Катрину, которая с ужасом смотрела на раскаленную кочергу. – Покайся, пока не поздно, и скажи то, о чем я прошу!

– Но я ничего не знаю…

– Покайся, или ты узнаешь, как пахнет горелое мясо! Твое собственное мясо!

– Но я не знаю…

– Мерзавка! Еретичка! – доминиканец повернулся к Гансу и хотел уже приказать ему начать пытку, как вдруг Катрина проговорила странным, чужим голосом:

– Подожди, монах!

– Никак ты передумала? – Инквизитор взглянул на Катрину и в испуге попятился: ее лицо удивительным образом изменилось, сквозь него проступили другие черты, властные и жесткие, словно в Катрину вселилось какое-то существо.

– Она не передумала, – проговорило это существо, – а вот ты, доминиканец, передумаешь и не станешь больше мучить это несчастное создание!

Инквизитор повернулся к Гансу, ища у него помощи, но немой застыл, как каменное изваяние, и, кажется, даже не дышал.

– Ты хотел, чтобы она отдала тебе карты? – проговорило существо, вселившееся в Катрину. – Вот, получи их!

Существо протянуло к доминиканцу руки, и вдруг в этих руках появилась колода карт. Карты полетели в сторону монаха разноцветным потоком, но на полпути каждая карта оживала, и вот инквизитора обступили четыре знатные дамы в бархатных, расшитых жемчугом платьях, четыре молодых аристократа в разноцветных камзолах, в шляпах с перьями, и четыре короля с величественной осанкой, в золотых венцах, усыпанных самоцветными камнями.

– Отче наш, иже еси на небесех… – забормотал инквизитор, пятясь и истово крестясь. – Святой Доминик, покровитель нашего ордена, спаси меня от дьявольского наваждения…

– Вот твои карты! – говорило существо, вселившееся в Катрину. – Короли, дамы и валеты… твоя игра проиграна! Тебе никогда не получить карты Гермеса Трисмегиста, даже не мечтай об этом! И запомни, монах, если ты еще будешь мучить Катрину, я влезу в твою голову и сведу тебя с ума!

Карточные персонажи обступили монаха, тянули к нему руки и что-то шептали…

В голове монаха словно зазвучал колокол и множество голосов бубнили:

– Король, дама, валет… король, дама, валет…

Инквизитор вскрикнул и без чувств упал на каменный пол подвала.

Очнулся он от холода. Встряхнулся, как собака после купания, поднялся и огляделся.

Катрина лежала в углу на соломе. Немой Ганс стоял посреди комнаты как истукан. Пламя в очаге уже погасло.

Инквизитор ударил Ганса по щеке. Тот вздрогнул и завертел головой, бессвязно мыча и, видно, пытаясь понять, где находится.

Инквизитор позвонил в колокольчик, и вскоре в подвале появился Фогель, секретарь городского суда.

– Я закончил, – сообщил ему инквизитор, – грешница и еретичка не раскаялась, так что у нее остался единственный путь – на костер…