Охотник за головами - Наталья Александрова

Но тот букет не шел ни в какое сравнение с этимиотвратительными розами!

Лиза схватила мерзкий букет, выдернула его из кувшина,расплескав воду, и шагнула к двери – она хотела унести цветы и выбросить их,вышвырнуть куда угодно, только бы они не достались мерзавке Чижовой…

Схватив розы, Лиза укололась одним из шипов, и резкая больна мгновение отрезвила ее. Она огляделась вокруг, почувствовав одновременно суколом шипа укол стыда – что она делает в чужой комнате, зачем она взяла чужиецветы, что будет, если ее кто-нибудь застанет здесь…

И в то же мгновение ужасная судорога пронзила все ее тело. Вглазах Лизы потемнело, комната поплыла перед ней, она пыталась вдохнуть – и немогла, горло словно сдавила чья-то железная рука…

«Это все она, – подумала напоследок травести, –это все Чижова… Она что-то сделала со мной… Розы! Она отравила розы, чтобыубить меня!»

Это была последняя ее мысль.

Лиза Штукина покачнулась и упала на пол грим-уборной, всееще сжимая в руке черенки великолепных белоснежных роз.

И из этого букета выпала визитная карточка.

Маленький прямоугольник глянцевого картона с выгравированнымна нем единственным словом – «Магистр». Единственным словом и рисунком, словносделанным тонким пером, – шпага и роза.

Спектакль прошел блестяще.

Лола трижды выходила на поклоны.

Критик Пеликанский томно закатывал глаза и кудахтал отвосторга. Публика аплодировала стоя и не хотела отпускать. Букеты помогал нестикомик Задунайский, самой было уже не справиться. Особенно тронул скромныймаленький букетик от стройной старушки с ясными, светящимися радостью глазами,завзятой театралки, помнящей Раневскую и Тарасову.

Главный подошел тихо, поцеловал Лоле руку и промолвилпрерывающимся от хорошо отрепетированного волнения голосом:

– Нет слов!

«Ради таких мгновений живешь! – думала Лола. – Нукак же я могу отказаться от театра? Это просто невозможно!»

В грим-уборную шла триумфально, с почетным караулом – слеваГлавный, справа Пеликанский, сзади Задунайский с цветами.

Открыла дверь, оглянулась к мужчинам, проговорила, легкосклонив голову, как королева:

– Я скоро! – потому что понимала: сейчас будутшампанское, тосты, поздравления.

Шагнула внутрь… И все, праздник кончился.

Лола вскрикнула коротко и негромко, но все поняли: стряслосьчто-то ужасное.

Первым в гримерку протиснулся Задунайский, увиделраскинувшуюся на полу Штукину, опустился на одно колено, потрогал пульс иобернулся к остальным:

– Она мертва.

Лола в этом и не сомневалась: едва войдя, она увидела наполу визитную карточку с розой и шпагой и поняла, что травести украла чужуюсмерть. Магистр не шутит и не ограничивается полумерами.

И прежде чем Задунайский вошел в грим-уборную, она носкомтуфли отбросила визитку под шкаф. Это было самым первым ее побуждением, котороеЛола не могла себе объяснить.

За сегодняшний вечер Лола прошла все стадии истерики.Сначала при виде трупа Лизаветы Штукиной в собственной грим-уборной ее началсотрясать беззвучный противный смех. Лола ничего не могла с собой поделать, онапонимала, что ведет себя неприлично, но не могла остановиться. Неожиданно помогстарый комик Задунайский. Пока дамы ахали, а Главный привычно вызывал милицию,он внимательно пригляделся к Лоле и вдруг без всяких разговоров залепил ейтакую сильную пощечину, что клацнули зубы. От неожиданности Лола прекратиласмеяться, но началась сильная икота. Кто-то протянул стакан воды, в голове уЛолы мелькнула было мысль, что это удобный момент для убийцы исправить своюошибку – подсунуть отравленную воду, и все. Но очевидно, ей повезло и на этотраз, потому что вода оказалась самая обычная, негазированная «Бонаква».

Икота прошла, но от холодной воды Лолу затрясла мелкаядрожь.

Главный же, оглядев крошечное помещение грим-уборной, цыкнулна Гаяне Айвазян, которая пыталась расположиться рядом с телом покойнойШтукиной, чтобы вдоволь попричитать над покойницей, и рявкнул на остальных,чтобы выметались в коридор и не затрудняли работу милиции. Штукиной уже всеравно ничем не поможешь.

– Зачем милиция? – слышались слабые возражения изтолпы артистов. – Это же несчастный случай. Просто плохо стало с сердцем.Инфаркт, умерла на месте.

– Нет уж, – вздохнул Главный, – чувствую я,что без милиции мы и на этот раз не обойдемся. Эх вы! Такой спектакльиспортили! – Он с осуждением посмотрел на Лолу и махнул рукой.

Она дернулась, хотела было ответить в том духе, что было быим всем легче, если бы на месте Штукиной лежала сейчас она, Лола, но поняла,что ее смерть была бы гораздо интереснее всем.

«Смерть после спектакля!», «Убийство на подмостках!»,«Розы-убийцы!» – Лола так и видела перед собой заголовки в «желтых» газетенках.А Пеликанский-то как порезвился бы! Еще бы, ведущая актриса, роковая красавицаиспускает дух прямо в его присутствии. Какова темочка? Нет, Штукина и здесьумудрилась подгадить Лоле. Кто заинтересуется смертью малоизвестной травести?Главный прав, только милиция. И у нее, у Лолы, снова будут неприятности.

Айвазян нагнулась, чтобы положить на грудь Штукиной белую розу,но Задунайский резко отвел ее руку:

– Сказано – ничего не трогать! Пошли отсюда!

Главный увел Лолу в свой кабинет, и мелко сотрясающая еедрожь перешла в крупную. После полстакана отличного коньяка из личного НЗГлавного дрожь прекратилась, но наступила абсолютная апатия. Если бы сейчас вкабинете появился убийца, Лола сдалась бы ему без боя.

«За что? – вяло думала она, поудобнее устраиваясь накожаном диване в кабинете Главного. – Что я им всем сделала? Неужеликто-то заказал меня за то, что я преуспеваю на подмостках? Кто же это меня такненавидит?»

Лола подумала еще немного, перебрала всех коллег иутвердилась в мысли, что больше всех ее ненавидела Штукина. Но Штукина-то какраз мертва, она приняла смерть, которую наверняка готовили для Лолы. Это неважно, какую смерть, милиция разберется. Но карточка, лежащая рядом с телом,недвусмысленно указывала на то, что смерть Штукиной вовсе не несчастный случай.

Несмотря на позднее время, милицейская бригада приехала втом же составе, что и в первый раз, когда выезжали на убийство ВалерииКликунец.

– Опять вы? – скорбно удивился капитан Сойка,увидев Лолу. – И снова в мое дежурство. Ну впрочем, и так это дело нам быотдали, мы уже тут в театре, можно сказать, свои люди… Ну давайте,рассказывайте, как вы дошли до жизни такой…

Лола ничего не могла ему сказать вразумительного. Она былазанята на сцене, да и не она одна. Все, кто не был занят в спектакле, смотрелина сцену, уж больно много хлопали. Спектакль прошел на ура, Лола превзошласамое себя, все любовались ею. Коллеги женского пола тоже смотрели на сцену. Ужкакие мысли бродили в их головах, можно только догадываться. Одна только ЛизаШтукина не в силах была спокойно наблюдать за Лолиной игрой, вернее, за доставшимисяей шумными овациями. Она бродила где-то в недрах театра, и никто ее не видел.