Сен-Жермен. Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда - Жеральд Мессадье

— Как можно знать, что некий предмет не существует, пока не удостоверишься в этом?

— Чтобы удостовериться в этом, понадобится целая жизнь и даже больше, — возразил паша. — Неблагодарность и любопытство побудили меня препоручить вас заботам одной замечательной женщины, о которой я уже упоминал.

Раздраженный тем, что к нему относятся как к несмышленому ребенку, Готлиб положил свою вилку.

— Я утомил ваше терпение?

— Ничуть, граф. Но благоразумие советует доверяться людям опытным и знающим. Княгиня Полиболос обладает и тем и другим. Поверьте мне. В отношении вас мною движет лишь благородство.

— А иначе я стал бы для вас проблемой?

Турок смотрел на своего гостя некоторое время, не отвечая, с чуть ироничным блеском в глазах.

— Проблемой? Ни в коем случае, граф. Но, видите ли, спасая мне жизнь, вы соткали между нами некие узы, над которыми не властны ни вы, ни я. Я ответствен за ваше благополучие так же, как вы за мое. Вы этого не знали? У нас говорят, что спасающий утопающего удваивает свою жизнь.

Готлиб не слишком понимал, к чему клонится эта речь, но нашел ее довольно коварной.

— Впрочем, вы сами увидите, княгиня — женщина незаурядного характера и большой культуры. Соверши вы свое путешествие ради одной только встречи с ней, вы бы уже были щедро вознаграждены. Покои, которые она вам предоставит, будут, по крайней мере, ничуть не хуже тех, что вы занимаете в этом доме. А что касается меня, то завтра утром я должен отправиться в поездку.

— Хочу надеяться, что это не последний наш ужин, — учтиво сказал Готлиб.

— Это будет зависеть только от вас, граф. Если вы сообщите мне о ваших передвижениях, я постараюсь, чтобы наши пути пересеклись.

Тут им подали разнообразные десерты — фисташковый шербет, миндальное желе, неизвестный красный напиток с изюмом…

Из-за всей этой роскоши — и убранства, и стола — у Готлиба возникло чувство, что ему преподнесли великолепный ларчик, полный, однако, тревожных тайн.

Стемнело. Вечерний бриз колыхал пламя факелов и разносил аромат гардений.

Впервые после своей высадки в Саутгемптоне под именем Джона Таллиса Висентино де ла Феи почувствовал себя обезоруженным. Он существовал в мире сил по меньшей мере столь же грозных, как и те два секрета, которые ему приоткрыл Соломон Бриджмен.

Байрак-паша распрощался со своим гостем, еще раз возблагодарив судьбу за то, что поставила на его пути столь великодушного дворянина, и пожелал ему доброй ночи. Они обменялись рукопожатием, и паша покинул террасу.

Поджидавший за дверью Осман и личная стража паши ушли за ним следом. Готлиб остался на террасе один. Тут Альбрехт из своего угла бросил на него умоляющий взгляд. Готлиб сделал ему знак приблизиться.

— Хозяин, — сказал подошедший австриец, — все это как волшебная сказка. Но пусть хозяин меня простит, слишком уж она прекрасная.

Готлиб кивнул и долго смотрел на огоньки судов, мерцавшие в Черном море.

На следующее утро, когда Готлиб открыто продемонстрировал, что проснулся, дворецкий велел слугам подать ему широкий поднос с обычным турецким завтраком: кофе, простокваша, выпечка. На подносе оказался также продолговатый футляр. Готлиб открыл его и обнаружил свернутый в трубочку документ, написанный по-турецки и представляющий собой, как он надеялся, обещанный пропуск, а не приказ обезглавить его при первом же чихании.

Закончив свой туалет, он задумался: как, черт побери, ему быть дальше в этой стране, если единственный человек, знающий французский, уехал, а ему предстоит визит к княгине… но как же ее зовут? Его охватила тревога: он напрочь забыл имя своей новой покровительницы.

Перед своим отъездом паша все уладил. Как только Готлиб выразил желание отправиться в путь, дворецкий проводил его и Альбрехта к носилкам, ожидавшим в саду, и меньше чем за полчаса они добрались до другого дома, весьма похожего на первый и тоже расположенного на берегу Черного моря.

Гостей уже ждали, поскольку дворецкий, столь же пышный и внушительный, что и предыдущий, встретил их на крыльце. Когда Готлиб сошел на землю, тот выступил вперед, церемонно поклонился и важно объявил на ломаном французском:

— Добро пожаловать, господин граф.

Действительно ли он владеет французским или знает всего одну фразу? Готлиб решил не уточнять.

После своей короткой речи дворецкий сделал широкий жест, указывая на дом. Он пошел впереди, гости за ним, а замыкала шествие цепочка слуг, несущих багаж. Они пересекли какие-то широкие пространства, украшенные фонтанами и вазами с цветами, потом дворецкий ввел их в отдельный покой, ничем не уступавший тому, который Байрак-паша предоставил своим гостям накануне. Когда багаж был сложен в углу, Готлиб заметил, что франт дворецкий все еще ждет возле дверей, наверняка чтобы проводить его к княгине. И тут самым чудесным образом всплыло в памяти ее имя: Полиболос. Согласно скудным познаниям в греческом, которые он приобрел еще в Перу под строгим надзором брата Игнасио, это должно было означать «Многие дары».

Княгиня ждала гостя в беседке с видом на море, восседая на диване со множеством парчовых подушек. Ее окружали несколько женщин, все наряженные по восточной моде: шелковые халаты, стянутые в талии поясом; под ними сорочки, воротник и рукава которых позволяли видеть только голову и руки; волосы убраны под шапочки светлого шелка.

Готлиб увидел сначала только угольно-черные глаза на бледном лице без возраста. Словно мраморная голова на подставке, за которую сошел бы высокий воротник.

Чайка. Большая чайка.

Он приблизился и церемонно поклонился.

— Здравствуйте, граф, — сказала княгиня на хорошем французском, — добро пожаловать к Полиболосам.

— Здравствуйте, княгиня, для меня большая честь быть принятым в вашем обществе.

Сколько же ей лет? Невозможно определить. Она не отводила глаз от визитера, и тот решил, что будет неуместным отвечать ей столь же прямым и пристальным взглядом.

Княгиня сделала незаметный жест, и одна из женщин, без сомнения ее первая фрейлина, повторила его. Две служанки тут же пододвинули сиденье к княжескому дивану.

— Присаживайтесь, граф, мы велим подать что-нибудь прохладительное.

Тут только он сообразил, что диван находился на возвышении в три ступеньки и что ему приходится смотреть на хозяйку дома снизу вверх.

— Ваш должник Байрак-паша предупредил о вашем прибытии весьма хвалебным письмом, — сказала она со своим певучим выговором. — Он не хотел оставлять вас без попечения даже во время своего вынужденного отсутствия и поэтому поручил мне быть вам полезной.

«Где же эти люди выучили французский?» — недоумевал Готлиб.

— Паша слишком добр, — ответил он, вдруг осознав, что оказался в ситуации, подоплека которой ему непонятна.