Слепой огонь - Галина Божкова

Простучали ключи, дверь распахнулась. За двумя тюремщиками зашёл как обычно встрёпанный Кобрет. Робер холодно глянул на его довольное лицо.

– Барон! Вы здесь? – ненатурально удивился Кобрет. – А я послан за Чёрным Ангелом. Ваш отец приказал его доставить, как только придёт в себя. Одевайте, одевайте кандалы, нечего глазеть! – прикрикнул он на тюремщиков, невольно отпрянувших от жёсткого взгляда Робера. Тюремщики сунулись было исполнять приказ, но отлетели к стене от коротких ударов пленника. Ещё двое тюремщиков, стоявших в коридоре, кинулись подтягивать цепь, чтобы прижать Робера к стене. Керок отодвинулся подальше, с интересом наблюдая.

Руку Робера вдавило в стальное кольцо. Однако свободная рука нашла себе работу, снова отшвырнув нападавших.

– Но-но! – неуверенно прикрикнул Кобрет. – Любят в вашей семейке побрыкаться! Один кулаками махает, другая кусается, – непроизвольно Кобрет потрогал рваную мочку своего уха. И испуганно глянул на пленника. Даже присел, будто ждал удара.

Робер на мгновение застыл, затем медленно повернулся к Кобрету.

– Это сделал ты… – он не спрашивал, теперь он был совершенно уверен. – Это ты.

Глаза Кобрета забегали под давлением взгляда Робера.

– Что за чушь! Господин барон!.. – непроизвольно Кобрет повернулся к Кероку. Барон сделал широкий шаг и размашисто хлестнул ему по лицу, разбив губы. Оторопевшие тюремщики на миг отвлеклись. И этого мига пленнику хватило, чтобы с корнем выдрать стальное кольцо из стены. Робер так дёрнул руками, что деревянный ворот вырвался из рук тюремщика, освобождая цепь. Робер бросился на Кобрета, петлёй обернув цепь вокруг его шеи. Они упали.

Растерявшийся стражник попробовал тянуть ворот, ещё сильнее затягивая петлю на шее Кобрета. Робер крепко держал дёргающееся в конвульсиях тело, он увидел, как выпученные глаза убийцы и насильника остекленели, и на мгновение почувствовал такое удовлетворение, что сладко закружилась голова. Он ещё успел прохрипеть отлетающей в ад душе Кобрета: «За Лиану!», не позволяя оторвать себя от своей жертвы. А потом удар чем-то тяжёлым прервал цепь его ощущений.

Тюремщики оттащили бесчувственного Робера и растерянно застыли над скрюченным телом убитого. Керок брезгливо разглядывал уродливую маску смерти на лице Кобрета.

– Идиот… – он перешагнул через труп.

Уже у выхода барон приказал:

– Приберитесь здесь и приведите лекаря. Завтра Ангел должен быть на ногах. Он так нужен королю! – не удержался от усмешки Керок.

* * *

– Ты постарел…

– Тюрьма убыстряет течение лет, хотя каждый день тянется, как два.

– Юлианус, я не очень понял, ты тоже узник, или мне почудилось?

– Робер, Робер… А как ты думаешь, кого обвинили в твоём побеге? Сонное зелье кроме меня изготовить было некому.

– Но… – Робер вовремя остановился, он не мог выдать брата. – Чёрт побери! Прости меня, но я не могу сказать Гордону правду. Этим я погубил бы другого человека.

Юлианус махнул рукой:

– Вряд ли это поможет. У меня нашлись и другие прегрешения. Согласись, однако, тюрьма всё-таки лучше петли. И на том спасибо. Кстати… Я сегодня был на базаре. Меня иногда выводят купить необходимые инструменты, травы и составляющие для лекарств. От моих услуг королевский двор не отказался. Так вот: пока какой-то странствующий монах отпускал грехи моим стражам, молодой человек с очень светлыми волосами и глазами спросил о тебе. Я рассказал ему, что мог. Если память мне не изменяет, (что я за собой ещё не замечал) зовут его Галеон. И мы когда-то уже встречались.

– Это мой друг, – улыбнулся Робер.

– Тогда я рад, что был с ним достаточно откровенным. Но единственное, что юноша осмелился передать через меня, слова: «Мы рядом». Судя по твоей улыбке, это хорошая новость?

– Без сомнения. Лишь бы они не решили штурмовать тюрьму. В следующий раз передай им, чтобы немного подождали. Мне ничто не грозит, они должны быть уверены. Я попробую сам выбраться отсюда. Как в прошлый раз. Так им и скажи: «Как в прошлый раз».

Барон Керок довольно усмехнулся. Он отошёл от стены в соседней комнате и тихо прикрыл отверстие плотным комком из серой ткани.

– Эй, Крот! – обратился к толстому тюремщику с подслеповатыми прищуренными глазами. – Ни в коем случае в ближайшие три дня не выпускайте из тюрьмы лекаря. Ни под каким предлогом! Что требовалось, он уже выполнил. Через час доставишь Робера по секретному ходу во дворец. В его охране должны быть только новички, служащие здесь два-три года. Те, кто его не знает. И постарайся, чтобы никто из старых тюремщиков не видел его лица. Да и Ангелу ни к чему знать о подземном ходе. И ещё… Не позволяй ему петь!

Осторожный стук в дверь раздался сразу после ухода Юлиануса.

– Кто? – сухо спросил Робер.

– Э… Крот это. Обед вашей милости.

– Войди, – Робер отлёживался после вчерашнего. В ушах всё ещё звенело, и при резких движениях кружилась голова. Он только мельком поглядел на тюремщика, растянувшего широкий рот в подобострастной улыбке.

– Поставь и уходи. Я потом поем.

– Э… приказано прибрать. Вы уж позвольте, – Крот поставил поднос, накрытый тканью, на топчан к ногам пленника. Жестом позвал двоих стражников без оружия, но с какой-то мешковиной в руках.

– Мы быстро. Эй!

Стражники навалились на Робера, ещё двое с верёвками ворвались следом за ними. Робер пытался вырваться, но его плотно связали и на минуту оставили в покое. Робер попробовал подняться, но его опять придавили к доскам. Крот, широко улыбаясь, ударил юношу под рёбра. Робер почти задохнулся, глотнув воздух, и Крот пихнул ему в рот кляп. Наклонился ближе, причмокнул мясистыми губами:

– Ты у меня попоёшь, красавчик!

Робер лбом ударил его в переносицу. Крот взвыл, его кровь брызнула на лицо Робера. Тюремщики опять навалились на пленника, натягивая ему на голову мешок. Крот не сдержался и несколько раз пнул Робера:

– Я с тобой ещё посчитаюсь! Берите его! Понесли! Живее!

Робера несли недолго, видимо, спускались узкими витыми лестницами, так как ноги его часто задевали о стены, а голова свешивалась вниз. Сознание его мутилось, будто что-то сдвигалось в голове. Потом глухие звуки шагов подсказали, что шли узким коридором. Открылась последняя скрипучая дверь, и Робера положили на что-то очень жёсткое. Рядом слышалось дыхание других людей, он ощущал неприятный запах палёного мяса.

– Снимите это.

Пыльную мешковину сорвали с головы. Робер зажмурился от красного света факелов и камина. Кто-то выдернул кляп.

– Пить! – потребовал Робер. Один из стражников приподнял его голову, дал воды. Испуганно отшатнулся от неловкого движения пленника.

Робер повернул голову и внимательно посмотрел в глаза короля. Гордон пытался казаться равнодушным и исполненным величия. Но Робер заметил, как подрагивает у него щека. Лицо короля выглядело неестественно бледным, и Робер вдруг понял, что Гордон пудрит кожу. И красит волосы: не было заметно той благородной пряди седых волос, что он хорошо запомнил. Этот король не был безгранично уверен в своих силах.