Ноги из глины - Терри Пратчетт

Ангва тоже спустилась по ступенькам, но там столкнулась с непреодолимым препятствием.

Дверь.

Когтями дверную ручку не повернешь.

Она засеменила наверх. Никого поблизости не было. Только туман повис между домами.

Она сосредоточилась и ИЗМЕНИЛАСЬ, после чего, прислонившись к стене, выждала, пока мир перестанет вращаться, и отворила дверь.

Это был большой подвал. Даже острое зрение вервольфа тут не спасло бы.

Ей пришлось остаться в человеческом обличье. Будучи человеком, она лучше соображала. Отвлекала только одна мысль, упорно долбящая в мозг: она, Ангва, сейчас абсолютно голая. А любой, обнаруживший у себя в подвале голую женщину, задаст ей соответствующий вопрос. Типа: «Не изволите ли?» Или вообще спрашивать не будет. С подобной ситуацией Ангва без труда справилась бы, но она предпочитала не рисковать. Потом очень тяжело объяснять, каким образом она умудрилась столь зверски искусать насильника.

Значит, время терять нельзя.

Стены были покрыты надписями. Большие буквы, маленькие буквы, но все до единой фразы написаны аккуратным почерком големов. Нанесенные мелом, краской, углем, а иногда просто процарапанные в камне фразы покрывали стены от пола до потолка, многократно пересекаясь и накладываясь друг на друга, так что прочесть их было практически невозможно. Только кое-где из всей этой мешанины можно было выхватить слово-другое:

…НЕ З… ТО, ЧТО ОН СДЕЛАЛ, НЕ… ГНЕВ НА СОЗДАТЕЛЯ… БЕДЫ НА ГОЛОВЫ ЛИШЕННЫХ …ЗЯЕВ… СЛОВА В… ГЛИНА ОТ ГЛИНЫ НАШЕЙ… ПУСТЬ ПРЕДАСТ НАС ОГНЮ…

В центре подвала вековая пыль была почти нетронута, как будто бы собиравшиеся тут стояли исключительно по кругу. Ангва присела, взяла с пола щепотку грязи и принюхалась. Запахи. Все те же производственные запахи. Чтобы почуять это, ей даже не нужно было принимать волчий облик. Голем ничем не пахнет, за исключением глины и того, с чем он работает в данное время…

Вдруг… она почувствовала, как ее пальцы, шарящие по полу, что-то ухватили. Маленькую деревянную палочку длиной в пару дюймов. Спичку без серной головки.

Через несколько минут тщательных поисков она нашла еще десять таких спичек, раскиданных по всему подвалу.

Также она обнаружила половинку спички, валяющуюся немного в стороне от круга.

С каждой секундой она видела все хуже и хуже — глаза подстраивались под человеческое зрение. Но чувствительность к запахам сохранялась дольше. Спички пахли тем же коктейлем ароматов, что привел ее в этот сырой подвал. Однако половинка спички пахла скотобойней, и именно этот запах ассоциировался в сознании Ангвы с Дорфлом.

Она опустилась на корточки и уставилась на собранные в кучку спички. Двенадцать существ (двенадцать существ, занятых на самых разных и зачастую очень грязных работах) пришли сюда. Впрочем, надолго они здесь не задержались. Они тут… СПОРИЛИ, свидетельством чему являлись надписи на стенах. Затем что-то сделали с одиннадцатью целыми спичками (у которых не было серных головок — быть может, пахнущий смолой голем работал на спичечной фабрике?) и одной сломанной.

Потом дружно вышли и разошлись каждый в свою сторону.

А Дорфл направился к штаб-квартире Стражи, чтобы сдаться.

Но почему?

Ангва еще раз понюхала сломанную спичку. Сомнений быть не могло — слишком уж явственно пахло кровью и мясом.

Дорфл пошел признаваться в убийстве…

Она снова поглядела на настенные надписи, и ее вдруг затрясло.

— Твое здоровье, Фред, — провозгласил Шнобби, поднимая кружку.

— Завтра мы честно вернем все в Копилку, — сказал сержант Колон. — Никто и не заметит. Все равно эти деньги лежат там так, на всякий пожарный.

Капрал Шноббс подавленно посмотрел в свою кружку. В «Залатанном Барабане» подобные взгляды можно было увидеть частенько — после того как посетитель утолял первую жажду и мог рассмотреть, что он только что выпил.

— Что же мне делать?! — простонал он. — Благородные господа носят всякие там рыгалии, длинные одеяния и прочее. Это добро кучу денег стоит. Да и обязанностей по горло. — Он сделал еще один глубокий глоток. — Даже выражение есть такое, что-то там с веревками…

— Положение обвязывает, — откликнулся Колон. — Да. Это значит, тебе придется, ну, вращаться в обществе. Крутиться то есть. Жертвовать деньги на благотворительность. Быть добрым с бедняками. Отдавать старую одежду своему садовнику, хотя она еще как новенькая, лишь чуть поистрепалась. Уж я-то знаю. Мой дядя был дворецким у старой леди Силачии.

— У меня нет садовника, — угрюмо пробормотал Шнобби. — И сада нет. И старой одежды тоже, за исключением той, что на мне сейчас. — Он глотнул еще пива. — А она что, отдавала свою старую одежду садовнику?

Колон кивнул.

— Ага. Ее садовник был немного странным. — Он поймал взгляд трактирщика. — Эй, Рон, еще две пинты «Ухмельного»!

После чего посмотрел на Шнобби. Он никогда не видел своего старого друга таким удрученным. Надо бы что-то придумать, один ум — хорошо, а два — лучше.

— И Шнобби то же самое! — крикнул он.

— Твое здоровье, Фред.

Брови у сержанта Колона поползли вверх от удивления, когда Шнобби одним глотком приговорил целую пинту. Шнобби несколько нетвердо поставил кружку на стол.

— Были бы монеты, все было бы не так плохо, — сказал Шнобби, хватаясь за вторую кружку. — Я-то считал, у всех этих шишек денег хоть чем ешь. Вот деньги, а вот эти, как их, рыгалии. Одно без другого не полагается. Но быть благородным и нищим? Да где ж такое видано?! — Он осушил кружку и хлопнул ею о стол. — Простым и богатым, эт' пожалуйста, эт' сколько хошь.

Трактирщик нагнулся к сержанту Колону.

— Что случилось с капралом? Он пьет как бочка. Уже восемь кружек выпил.

Фред Колон пододвинулся к его уху и уголком рта еле слышно произнес:

— Ты только не болтай никому, Рон, но он теперь крупная шишка. По-малому не ходит.

— Правда? Что, только по-большому?

Тем временем в штаб-квартире Сэм Ваймс задумчиво перебирал спички. Ангве можно было доверять. Она легко различала запахи даже недельной давности.

— Итак, а кто были остальные? — наконец осведомился он. — Тоже големы?

— По следам не разобрать, — ответила Ангва. — Но похоже на то. Я бы их проследила, однако подумала, что лучше сначала заглянуть сюда.

— Тогда с чего ты взяла, что это были големы?

— У големов нет запаха, — пояснила она. — Они пахнут тем, с чем работают. Это и все, чем они пахнут… — Она вдруг вспомнила о стене, сплошь покрытой надписями. — Там были бурные дебаты, сэр. Големы спорили. И довольно жарко. В письменной форме, разумеется.

Она снова представила себе ту стену.