Безымянный подросток с окраины города - Даниил Бравцев

невероятно храбрым, а поток дерьма из него лился так, словно он был не человеком, а сливной канавой. Андрей не сомневался в том, что если он разберётся с Большим Мальчиком, его прихвостни бросятся врассыпную – таков их характер. Подобного в кадетке навалом.

– Тебе придётся спуститься, Бедров, – сказал Синицын. – У тебя просто нет выбора.

Андрей услышал за спиной шарканье. Повернулся и увидел, что проход назад перекрыл ещё один скрытый гений рукопашного боя – видимо, с параллельного класса, потому что до этого Андрей его не видел.

Значит, не такие тупые, подумал он. Но и не такие умные, потому что не учли одной детали – я запросто могу перемахнуть через перила и выбежать в коридор, а там уж встречу учителей. Со своей физической подготовкой они даже не задумались о таком варианте.

Но я этого не сделаю. Я не поступлю как трус. Всё равно они будут пасти меня, пока мы не столкнёмся. Ох, Коля, как бы ты сейчас мне помог!

– Вы хотите драться? – спросил Андрей.

Синицын – эта гора мышц, заплывших жиром – улыбнулся ещё шире, будто ждал этого вопроса.

– А ты догадливый, Бедров. Интересно, как ты это понял?

Андрей не ответил. Он лишь молча оглядывал каждого из «Фантастической Пятёрки» и оценивал расстояние между ними, не забывая про стоящего позади отпрыска. Синицын ещё что-то тявкнул, но он остался неуслышанным, потому что разум Андрея был поглощён ситуацией совсем как математической задачей. Золотое правило улиц на окраинах города гласит: если понимаешь, что драка неизбежна, бей первым. Так ты можешь спасти себе жизнь.

– Ладно, я сам к тебе поднимусь, – сказал Синицын. – И спущу тебя в наше логово.

Давай, дружок, подумал Андрей. Ты совершаешь ошибку, но не понимаешь этого. Я-то всё ещё сверху.

Андрей снял с себя одну лямку ранца, вторую, взял его за ручку и стал держать её в кисти. Синицын вышел из-под своих прихвостней, и в этот момент солнечный свет упал на серебряный кастет, что обвил его пальцы на левой руке подобно какому-то дивному насекомому. Кастет был обычным, без дополнительных насадок, шипов, пластин, но тем не менее один удар им по челюсти мог сломать её, а по виску – разбить череп. Кастетов Андрей боялся. Да, он побывал во многих драках, но самым опасным орудиями противника были лишь подставка для лампы и стул. Кастет – опасное оружие. Кулак сам по себе может стать орудием убийства, а кастет приближает его к этому званию.

Однажды Андрей видел, как им орудуют. Выглянув в окно из дома, он заметил в переулке два дерущихся силуэта – ничего необычного, был вечер пятницы, в их неблагополучном районе всегда кого-то били, насиловали или убивали. Но те мужчины дрались хорошо, выглядели трезвыми, то не была обычная драка пьяниц, нет, а потому тринадцатилетний Андрей с интересом наблюдал за ней. Один из силуэтов заблокировал удар другого, взял его руку, зафиксировал и со всей силы ударил по ней кастетом. Рука сломала как ветка. Хрустнула ка ветка. Даже сидя в своей комнате, смотря из окна, Андрей отчётливо услышал треск кости. Свет уличного фонаря упал на выбитую кость, которую обрамляла алая плоть – второй силуэт получил открытый перелом. И заверещал так, что у Андрея сжалось сердце.

Такой же кастет был у Синицына. И хоть Андрей был более жилистым, по силе удара он сильно уступал своему противнику.

– Помнишь, как ты унизил меня в столовой? Перед девчонками, перед всем классом, перед…

– Много болтаешь.

Андрей кинул в него рюкзак, в эту же секунду, вцепившись в перила одной рукой, оттолкнулся от ступеньки и что было сил врезал ногой Синицыну по лицу. Он, конечно, не был Брюсом Ли, всё вышло нелепо, и приземлился он кое-как, чуть не врезавшись в стену на самой площадке, да ещё и промазал, задвинув Синицыну не по лицу, а по шее, немного задев челюсть. Но плевать. В драке задумываться нельзя. В ней самое главное – скорость. Скорость к принятию решений. Именно она может спасти тебе жизнь. Помедлишь – травма. Раз уж ввязался, дерись так, что готов умереть, что тебе плевать на свою жизнь!

Синицын грохнулся на пол, И Андрей, пользуясь выигранными секундами, бросился на одного из прихвостней. Столкнул его с лестницы, краем глаза увидел, как тот полетел кубарем вниз (прям по твёрдым ступеням) и в этот момент почувствовал не плечах чужие ладони. Мигом развернулся, лишь завидев – только заметив! – светлое пятно перед собой, ударил по нему так, что ладони тут же исчезли с плеч.

Двое.

Двое ещё на ногах.

Синицын уже почти встал (солнечный блеск на кастете), и Андрей в спешке поймал взглядом двоих оставшихся. Один вжался в стену – отбрасываем. Считай, остался один. Тот глядел на него, принял боевую стойку и, хоть было видно, что ему до жути страшно, не отступал. Его глаза и глаза Андрея сплелись в невидимом танце.

Опусти руки. Иначе я ударю тебя.

Он не опустил руки, а наоборот – поднял выше и с криком бросился вперёд. Андрей отключил мозг и доверился реакции, инстинктам. Прихвостень вынес кулак, видимо, пытаясь сделать хук правой, но Андрей так часто ловил их в Кадетском Корпусе, что научился за долю секунды их распознавать.

Рывок вниз.

Удар под дых.

Шумный выдох.

Скольжение подошв по бетону.

Прихвостень медленно опустился на колени, Андрей уже собрался перейти к Синицыну, но… как бы хорошо ты ни дрался, третью руку не отрастишь, и, сражаясь в одиночку против целой толпы, без плана её, конечно, не одолеешь. Андрей мог уклоняться от ударов и побеждать противников в спарринге, но в подавляющем меньшинстве он мог лишь проигрывать. И осознание этого пришло тогда, когда в лодыжки вцепились ладони.

Земля исчезла из-под ног.

Кто-то потянул его вниз.

Бетон ударил Андрея по челюсти, заставив её резко закрыться – бац! – зубы отсекли кусочек языка, в рот хлынула кровь, весь мир заполнил вкус грязного (почему грязного?) металла. Ладони стискивали лодыжки. Андрей попытался встать, ладони дёрнулись, свет, бетон, крики, стоны (страх? гнев? слишком быстро), он вцепился в одного из прихвостней Синицына – того, что столкнул с лестницы, – и вдвоём они полетели кубарем по ступеням. Боли не было, казалось, мир её ещё не придумал. Были удары – и очень сильные, – но боль для Андрея перестала существовать, хоть он и понимал, что это временно. В драке ты не становишься неуязвимым, но какое-то время себя таким чувствуешь, и только потом, на следующий день, понимаешь, что твои кости хрустят так же, как и чужие.

После драк осознаёшь, что ты не такой уж бессмертный.

Андрей скатился вниз и врезался лопатками в стену, не смея отпускать воротник чужой футболки.