Наши дети. Азбука семьи - Диана Машкова

Собственный взрослый

Специально пытаюсь вспомнить ситуации, в которых нам с Дашей было бы трудно – не бывает же так, чтобы с ребенком все гладко – и не могу. Наверное, к моменту ее прихода в семью мы с Денисом уже на многие вещи смотрели гораздо проще, чем в период младенчества Нэллы. Уже понимая, что ребенок учится чему-то только через взаимодействие со своим взрослым, старались просто все делать с ней вместе. Вместе готовить, убираться, чистить зубы, умываться, заправлять постель…

Конечно, у каждого ребенка бывают капризы и возрастные кризисы, но когда о них знаешь и ждешь, разве это трудность? Наоборот. Каждый кризис – в годик, в три, в семь, в пубертат – говорит о том, что ребенок развивается нормально, растет. Что он с каждым годом становится взрослее, самостоятельнее. Это же не огорчение, а большая радость.

– Э-э-э-э-э, – показывала восьмимесячная Даша ручкой в сторону лестницы между этажами, собираясь туда ползти.

Мы не ставили никаких ограждений, лестница была открыта.

– Хорошо, только осторожно, – кивала я.

И Даша осваивала ступени. Сначала училась спускаться задом – попой вперед на четвереньках – потом, постепенно, доросла до прямохождения по ступеням. Первые недели мы, конечно, следили и были на расстоянии вытянутой руки, чтобы в случае чего поймать. А потом успокаивались, наблюдая за тем, как Пупсик принимает решения сама – нащупывает, соизмеряет движения, страхует себя.

– Мама, дай! – требовала полуторагодовалая Даша посуду.

И я отдавала ей тарелки, чтобы она расставила их на столе. Разобьет? Ничего страшного. Лишь бы не поранилась.

– Мама, я сама! – настаивала двухлетняя дочка, когда видела в моих руках овощечистку.

И тянулась к луку, моркови, картофелю, а потом с удовольствием все это чистила. Собственно, она и сейчас мастерски справляется с овощами с помощью все той же овощечистки. Словно заправский коренщик. И я не переживаю, что она поранится – такого ни разу не было.

Даша по природе своей с младенчества осторожна – возможно, чувствует наше бережное отношение к себе и считывает его. Мне не приходилось тысячу раз повторять одно и то же, как когда-то Нэлле: «не лезь», «не делай», «отойди», в принципе эти слова были не нужны. Она четко понимала, что можно, чего нельзя. Просто потому, что запреты были ясными с самого начала и правила не менялись. По сути, все, что не опасно для жизни и здоровья, у нас разрешено. Только нужно спросить. Ну и есть, разумеется, несколько исключений – сладкое только после еды, мультфильм только двадцать минут, готовиться ко сну ровно в девять вечера – в душ, почистить зубы, почитать – и в десять уснуть.

Как у всякого нормального ребенка, у Даши бывают слезы, иногда даже истерики. Но я почти всегда понимаю, что за ними стоит. Слишком устала. На кого-то обиделась. Не получилось так, как она хотела. Взялась за чересчур трудное задание. Во всех этих случаях лучший вариант – сначала посочувствовать ребенку, а потом уже потихонечку, шаг за шагом, искать верные пути решения. Причем, используя «я-сообщения», как учили в Школе приемных родителей.

– Не буду я больше делать задания! – расстраивается она и с грохотом захлопывает книгу для подготовки к школе.

– Я понимаю, что это сложно. Иди ко мне, Пупсик, я тебя обниму.

Даша залезает ко мне на колени, и мы несколько минут так с ней сидим, наслаждаясь тишиной.

– У меня не получается! – жалуется она.

– Это очень обидно.

– Да! – она все еще сердится. – Там слишком трудно!

– Конечно, – говорю, – это уже непростые задания. Хочешь, вместе посмотрим?

Иногда она соглашается, и тогда мы рассуждаем, что особенно трудно и как можно поделить работу на маленькие простые части. Или вместе решаем, что тут и правда слишком сложно, нужно вернуться немного назад и сделать сначала то, что проще. А иногда она не хочет возвращаться к заданию. Тогда мы сидим еще несколько минут, а потом она сама выползает из моих объятий и идет играть. Я возвращаюсь к письменному столу, к своей работе. Проходит полчаса, и Даша приносит мне выполненное задание.

Она отдохнула, отвлеклась, а потом вернулась к книге и смогла сама все доделать. У нее получилось. Это такое счастье!

Мне по-прежнему, как и в дошкольное детство Нэллы, тяжело совмещать творчество с воспитанием маленького ребенка. Приходится довольно часто отвлекаться на какой-то очередной «пожар»: только начинаешь погружаться, только удается поймать нужную мысль, как у ребенка возникает потребность срочно чем-нибудь поделиться или случается огорчение. Но теперь к таким моментам я уже отношусь гораздо спокойнее. Наши отношения с ребенком – неоспоримый приоритет. Когда действительно нужна моя помощь, я отвлекусь и помогу. Когда вопрос может подождать, говорю Даше об этом прямо.

Облегчает ситуацию и то, что я теперь открыто говорю с детьми о своем предназначении. Даже если мое призвание не содержит семью, не приносит существенного дохода, я всей душой люблю то, что делаю. Уважаю свой труд. И понимаю, насколько он важен. В конце концов, не все в этом мире можно измерить чем-то материальным.

Постепенно мы с Дашей стараемся выстраивать общее расписание. Дочка уже начала понимать, что после завтрака и до обеда, если нет какой-то острой необходимости, маму беспокоить не стоит. Лучше поиграть и сделать задания в своей книге. А вот после обеда мы вместе проверим, что она сделала без меня, поболтаем о чем-то, чуть-чуть отдохнем.

С Дашей всегда – с ее первых слов – было интересно поговорить. Она многое подмечает, охотно рассуждает о жизни. И еще растет очень сентиментальной: как я, как Нэлла. Наверное, это все же наследственность.

Ребенок осваивает мир через своего взрослого. Повторюсь – для гармоничного развития важно, чтобы мама была вовлечена первые годы жизни не только формально, физически, но и эмоционально. Адекватные реакции на потребности ребенка ведут к его благополучию.

К слову о капризах. Иногда Даша что-то берет себе в голову и не может расстаться со своей идеей до тех пор, пока ситуация не решится в ее пользу. Что я, что Нэлла, мы обе обладаем точно такими же характерами. Если что-то задумали и для нас это важно, не можем успокоиться до тех пор, пока не осуществим.

Однажды – Даше было четыре годика – у нее внезапно появился свой пунктик. Она стала переживать из-за того, что у нее слишком короткие волосы. Не то чтобы мы специально коротко ее стригли. Просто и правда волосики довольно медленно росли.

– Я бедно живу, – плакала она, – у всех волосы длинные, а у меня нет!

– У кого длинные, Пупсик?

– У Даши Большой, у Нэллы, у тебя, – она на мгновение замирала, а потом начинала реветь с новой силой, – даже у паааапыыыыы!

– Волосы обязательно вырастут, – утешала я, – дай им немного времени.

Но времени, конечно же, не было. Из ленточек, веревок, резинок и прочих подручных материалов, о существовании которых у нас дома я до того момента и не подозревала, она мастерила себе «косички». Готовое изделие Даша привязывала к волосам. Порой эти «украшения» достигали в длину нескольких метров. Бывало, сама Даша уже в кухне, а хвост «косицы» еще волочился по лестнице. Такая мода маленького ребенка оказалась небезопасной: то и дело кто-нибудь спотыкался. Убедить дочь в ненужности этого занятия не представлялось возможным.