Дипломатия греха - Дмитрий Леонтьев

— Ко мне?

— Если передо мной Николай Москалев, то к вам.

— Проходите, только осторожненько, не заляпайтесь ремонт у нас. Только недавно квартиру получили, теперь вот обстраиваемся. Проходите на кухню, там почище.

— Спасибо. Собственно, я к вам именно по этому вопросу. Обменно-разъездному. Я офицер уголовного розыска, старший лейтенант Куницын. Ваш тезка, тоже Коля.

— Будем знакомы, — он протянул мне измазанную мелом ладонь, спохватился и, быстро отдернув руку, предложил, присаживайтесь. Вот тут, на табуретку. Я жену с дитем пока К теще отправил, на время ремонта, чтоб краской да лаком не травились… А может, это?. По чуть-чуть?

— Что? Ах, это… Нет, спасибо.

— Да всего-то по пять капель. Чуток? Закуска что надо. Жинка расщедрилась. Ремонт — дело такое, к нему с душой подходить надо, а для души, как водится… Ну, давай, командир, дело к вечеру близится, не узнает начальство. Все, я уже достаю. Не обидь.

— Куда деваться… Только по пять капель.

— Вот это дело, — обрадовался он, стягивая со стола закрывавшую стаканы газету. — Вот это уже разговор.

Из холодильника появилась запечатанная бутылка «Столичной» и квашенная с клюквой капуста. Наполнив стаканы на треть, Москалев протянул один мне:

— За знакомство. Некоторое время мы сидели, молча, отдавая дань, умело заквашенной капусте.

— Жена готовит, — пояснил Москалев, — когда в деревню в Подмосковье ездим. У меня мамка в Мытищах живет. Я сам оттуда. Красивые места.

— Знаю, — согласился я, — бывал там. — Но Москва разрастается, сейчас уже не то, что лет пять назад… Коля, я к тебе вот по какому вопросу. Вашу коммуналку расселял паренек по имени Саша…

— Был такой, точно. Неплохой парень, только… Только не из наших он.

— В каком смысле?

— Ну, это, новое поколение. Хочет много и все сразу, и при этом, чтоб поменьше работать. А так не бывает. Правда, если только честно работать, то тоже мало что получится… А золотой середины нет. Вот взять, к примеру, меня. Я простой мужик, свою копейку своими руками зашибаю, а еще два года назад, на заводе… Ох, лучше не вспоминать! Вот ты многих людей на своей работе видишь, с разными уровнями общаешься. Так скажи мне: будет лучше?

— Не знаю, — честно признался я. — Будет ли лучше, не знаю, но что по-другому будет, это точно. В каждом поколении есть что-то плохое и что-то хорошее, просто в памяти мы держим только хорошее и сравниваем с плохим в настоящем.

— Но раньше я мог прожить на зарплату, а коль повезет, так еще и на телевизор отложить. Не боялся вечером во двор выйти. У меня дочка растет. На себя я уже рукой махнул, виллы и яхты мне не светят, спиваюсь потихоньку, а вот за нее страшно. Вырастет она и плюнет мне в глаза за ту жизнь, что я ей дал.

— Это от тебя зависит. Воспитай ее, выучи, дай знание и силы для борьбы в этом мире.

— В мире жить нужно, а не бороться с ним.

— Так ведь от нас зависит, каким мир будет. Не от безликой толпы, а от каждого в отдельности. Вот мы с тобой, как ни крути, а работаем, что-то делаем, хоть, как ты выразился, виллы и яхты нам не светят, но и с голоду не помрем. Честные и умелые руки всегда нужны будут.

— Не знаю, — покачал он головой, — боюсь я. Мало что от меня сейчас зависит. И хочу работать, а где? Кто для меня отвел ячейку, в которой я должен жить? Почему моя дочь никогда не сможет получить образование, которое могут дать своим детям чиновники от партий и ворье всех мастей? Почему у нас всегда так много вопросов и так мало ответов?

— Не знаю, Коля, не знаю. Я не философ. Я верю, в человека и не верю в общество. Столько в мире разных путей… Наверное, необходимо дать возможность людям делать то, что они умеют, к чему у них душа лежит. Законы вылить в бронзе, а не переписывать каждую неделю… Но главное дать веру. Хотя бы в себя, в свои силы, в то, что от тебя хоть что-то в этом мире зависит…

Москалев подумал и согласился:

— Принимается… Так что тебя в этом Саше интересует?

— Все. Все, что он рассказывал о себе. Любая информация, которая поможет его найти. Если он называл телефон, то телефон, если говорил о любимом ресторане или спортивной секции, то и это сгодится. Нужен мне этот парень.

— Натворил чего?

— Соседку вашу, Ефросинью Петровну, без обещанной квартиры оставил.

— Не-е, не может этого быть, — недоверчиво протянул Москалев. — Я сам на ее новую квартиру смотреть ездил. Сама-то она старенькая, не разбирается, вот меня и попросила. Вполне приличная однокомнатная квартирка. Не «фонтан», конечно, но все же… Второй этаж, дому еще и десяти лет нет. Что-то ты путаешь.

— Это обычная уловка. Человека везут смотреть якобы его квартиру. Тому нравится, соглашается на переезд, подписывает документы на выписку, его выписывают, а в другое место не прописывают. Или загоняют в комнатенку у черта на куличках. Обыкновенное «кидалово». Вытаращив глаза, Москалев долго смотрел на меня, а потом схватился за голову:

— Ах, баран! Это же из-за меня! Я осматривал квартиру, все в трещинах да в линолеуме недостатки искал, а надо было… Ай да кретин! Она же меня просила, надеялась на меня!..

Вскочив с места, он бросился в комнату, откуда, тотчас раздались грохот, шуршание и скрежет передвигаемой мебели. Через пять минут он, полностью одетый, выбежал обратно.

— Поехали!

— Куда?

— Искать его. Я ему, паршивцу, руки выломаю, землю жрать заставлю!

— Коля, успокойся.

— Нет, нет, командир, я сплоховал, мне и исправлять. У старухи, кроме нас, никого и не было. Мы ей помогали, чем могли, когда в магазин сходим, когда в ее комнатухе приберём… Даже когда расставались, и то жалко было, кто же за ней смотреть будет. Я собирался на днях к ней наведаться, спросить, может, помочь чем? С этим ремонтом все руки не доходили, а оно вон как… Телефона-то у нас нет.

Я потянул развоевавшегося Москалева за рукав, усаживая обратно на стул:

— Остынь. Каждый делает свое дело. Найти его я и сам смогу. Ты мне в этом только помоги. Подскажи, как его найти.

— Как? Сейчас, сейчас… как? — он закопошился пальцами в реденькой шевелюре, сжимая голову, словно пытаясь выдавить воспоминания. — О себе он почти ничего не говорил, на жизнь жаловался, что шеф совсем зажал…

— А кто у него шеф?

— Я не понял, то ли бизнесмен, то ли рэкетмен, в общем, шишка какая-то. С этой квартирой он для него старался, показать себя хотел…

— Вот это очень хорошо. Значит, квартиру он расселял для своего босса?

— Да. Не один, конечно. Были там еще какие-то пети-васи, но я их не видел, они с бумагами по нотариальным конторам, да по паспортным столам бегали, варианты подыскивали. Вот! Вспомнил! Он своего шефа как-то по овечьи называл… «Хвост» или «Копыто»… Да, «Копыто». Так и говорил: «Знал бы ты, какому человеку ваша хата отойдет! Сам „Копыто“ этот дом присмотрел, а такому человеку угодить не фунт изюма. Это, говорит, такой человек…»