Колесо судьбы. Дочь вождя - Морвейн Ветер

– Если ты требуешь – я готов. Одно условие.

– Слушаю тебя.

– Прежде я должен объявить, что моя рабыня, Кена, привезённая из западных земель в прошлом году, теперь свободна. Она верно служила мне, и я более не хочу держать ни её, ни её детей, ежели такие будут, рабами.

По толпе прошёл шепоток.

«Зачарован», – отчётливо слышалось в нём.

– Мы слышали тебя, – мрачно произнёс Эрик, – а теперь прими бой. Пусть Один нас рассудит.

***

Для них приготовили место на одной из площадок для соревнований. Расстелили плащи и каждому выдали щиты – потому как Льеф не имел своего.

Льеф первым нанёс удар, как того требовал закон – но удар этот был куда слабее, чем мог бы быть, потому что Льеф не хотел видеть мёртвым ещё и того, кто его воспитал, и не хотел убивать немощного старика.

Тогда ударил Эрик, но с первого раза щита пробить не сумел. Рука его всё ещё была тверда, и Льеф, осмелев немного, нанёс удар посильней.

Первый щит конунга раскололся, и ему тут же дали другой.

Так, удар за ударом, продолжался бой, пока не были расколоты все три щита.

Над полем тинга воцарился полумрак и толпа, замерев в ожидании, наблюдала за поединком, от исхода которого зависела судьба не одного только Льефа, но и всех их: ведь если бы Льеф убил Эрика, нового конунга пришлось бы выбирать прямо сейчас.

Удар за ударом сражавшиеся отражали взмахи меча. Настала очередь Эрика бить. Тот замешкался, переводя дух, когда произошло движение в толпе. Собравшиеся расступались, уступая дорогу одержимой, идущей в изорванном платье и с изуродованным лицом. Люди боялись заразиться от неё. Язвы вспучились там, где два месяца назад был ожог. Глаза идущей полнились безумием, и она не переставала нашёптывать:

– Будьте вы прокляты… Будьте прокляты вы все. Будь проклят ты, Льеф. Будь проклят ты, Эрик. Будь проклят ты, Рун.

И каждый убегал от её взгляда, опасаясь, что проклятье обезумевшей женщины, в которой никто не узнал бы любимую всеми лекарку Сигрун, падёт и на него.

Льеф замер, встретившись с её взглядом, как замирает жертва, зачарованная змеёй, и в эту секунду Эрик нанёс удар, рассекая левое плечо противника до кости.

Лишь потому, что Льеф был воином, он стиснул зубы и не закричал. И по той же причине, прежде чем упасть на землю, он замахнулся почти непослушной правой рукой и ударил Эрика в шею, прорубив торс того почти пополам.

– Будьте вы прокляты…. – продолжала шептать Сигрун. Кольцо пустоты образовалось вокруг неё, но она больше не двигалась. Пламя факелов металось в её глазах.

Кена взвыла и бросилась вперёд. Упала на колени у тела Льефа, слёзы душили её. Она не знала, чего боится больше – того, что Льеф выживет, или того, что он умрёт.

– Я люблю тебя, – прошептал Льеф. Глаза его, всё ещё живые, но полные боли, смотрели на Кену, – сердце моё.

– Льеф… – выдавила Кена. – Прости… Если бы только ты не встретил меня…

– Я бы встретил тебя и полюбил в любой из своих жизней. В любом из созданных богами миров.

Льеф хотел поднять руку и коснуться щеки Кены, но не смог. Кровь из огромной раны, перерезавшей его торс, стекала на землю, и как кровь покидала его тело – так и глаза покидала жизнь.

Слёзы душили Кену, но плакать она не могла. Чужие ненавистные северяне окружали её со всех сторон. И не имело значения, что Льеф даровал ей свободу – жизнь Кены ничего не стоила без него.

Кена коснулась руки Льефа. Ласково погладила пальцы, и те тут же раскрылись, выпуская меч.

Кена взялась за рукоять и одним длинным взмахом вонзила клинок себе в живот.

С тех пор жизнь в Северной земле пошла своим чередом.

На тинге был избран новый конунг, и тем же летом корабли отправились в поход.

Иблан так и не вернулся из далеких южных земель, и не один юноша сгинул вместе с ним в чужом краю.

По Льефу некому было горевать, но всё же новый конунг рассудил поровну и приказал похоронить его как сына королевского дома.

У него не было имущества, которое разделили бы его дети, и не было детей – только порванный доспех, верный меч и золотая ладанка, которую последний вор не решился бы снять. Потому всё, чем он владел при жизни, Льеф забрал с собой.

Драккар, который он приказал строить, да так и не закончил, закопали в землю до середины.

Усадив Льефа на почётное место среди раскинутых на борту шатров, с ним рядом поместили еду и мёд, музыкальные инструменты и его рог, чтобы он мог пить, есть и играть.

Тело же Кены положили на носу, где помещали обычно ещё живыми верных рабов, готовых и в чертоге Одина подавать господину мёд.

Погребальную ладью подожгли, а когда ветер унёс пепел погибших к берегам богов, могилу засыпали землёй и над ней возвели курган.

Однако столько проклятий скопилось над головой Эрика и Льефа, что все, видевшие последний бой, опасались, как бы покойные не восстали и не отомстили им. И потому решено было не только положить монеты уходящим на глаза.

Над могилой Льефа установили тяжёлый могильный камень, который должен был запереть ему дорогу назад – в мир живых. Камень исчертили множество рун, запрещающих ему выходить.

Лето сменяло зиму, а затем листва опадала вновь – и снова землю заметал снег. И никто не смог бы сказать – замкнулось время в кольцо или движется вперёд.

Конец первой части