Парфянин. Ярость орла - Питер Дарман

– Я – принц Пакор, сын царя Хатры Вараза, князь Парфии, наследник династии Аршакидов Парфянских! Мы – владыки и господа Востока, завоеватели степей и повелители коней! А ты – римское дерьмо, ты недостоин даже лизать мне сапоги! Мерзкий червяк, да я перебью тысячи таких, прежде чем отмыться от вашей крови и вернуться в свою землю! Мы парфяне, римлянин, и никогда никакая римская армия нас не завоюет! Хатра будет стоять тысячу лет, даже больше, и мы еще увидим, как Рим падет и превратится в пыль!

Я яростно размахивал мечом, видя только лежащую передо мною кровавую массу. Но я слышал и голос Нергала, хотя он доносился словно издалека.

– Принц, принц, – взывал он.

Я перестал рубить и колоть, весь забрызгавшись кровью, хотя и не своей собственной. Я повернулся и поглядел на Нергала.

– Что?

Но Нергал и Гафарн смотрели куда-то мимо меня, и остальные мои люди тоже. Я повернулся и увидел, на что они глядят. Перед нами свободным полукругом стояла группа воинов, и все они смотрели на меня. Я поднялся на ноги и встал перед ними, сжимая в руке меч. К этой группе подходили еще воины, одни вооруженные мечами, другие копьями и топорами. Некоторые держали факелы, освещавшие все вокруг. Я вдруг понял, что не слышу звуков боя. Битва – если это была битва – закончилась. В ночи иногда раздавался вскрик или стон, но он тут же замолкал – раненого добивали, избавляя от мучений. Часть лагеря все еще горела, создавая для стоящей перед нами группы красноватый фон. Мое внимание привлек один человек, стоявший посередине группы в нескольких шагах впереди своих товарищей. Высокий, с непокрытой головой и с выражением непоколебимой решимости на лице. Его глаза были прикованы ко мне. У него были тонкие черты лица, мощная челюсть и широкие плечи, прикрытые кольчужной рубахой. Руки были мощные, мускулистые, и короткий римский меч выглядел в этих руках маленьким, как игрушка. Туника доходила ему почти до колен, ноги прикрыты серебряными наголенниками. Я чувствовал, что он меня изучает, словно взвешивая и прикидывая дальнейшие свои действия. Волосы у него были острижены коротко, как у всех римлян. Но разве он римлянин? Его темные глаза впивались в меня пристальным взглядом, он смотрел, как кобра смотрит на кролика, прежде чем сделать бросок. Я оглянулся налево и направо и увидел, что остальные тоже смотрят на него, дожидаясь приказов. Они являли собой устрашающее зрелище с окровавленным оружием в руках и с кровожадным выражением на лицах. Но предводитель полностью их контролировал. Как? Он ведь еще ни слова не произнес. Силой своей воли, понял я, той самой силой воли, которую и я ощущал, когда он словно заглядывал мне прямо в душу.

Сердце по-прежнему сильно колотилось у меня в груди. Молчание становилось мучительным. Я решил нарушить его, пусть даже это будет стоить мне жизни. Я посмотрел в глаза их предводителю, этому страшному, словно вырубленному из камня человеку, что стоял передо мной.

– Кто ты? И чего тебе надо?

Он сделал несколько шагов вперед, пока не оказался прямо передо мною. Его пронизывающий взгляд на секунду перестал сверлить меня. Он глянул на меч, который я держал в руке, после чего снова уставился на меня своим стальным взглядом.

– Меня зовут Спартак.

И тут я потерял сознание.

Пять дней я провалялся в римской палатке, изготовленной из промасленной телячьей кожи. В ней довольно приятно пахло, а койка, на которой я лежал, была низкой и имела матрас, хорошо набитый сеном. Мне нравился этот запах сухой травы, он напоминал о конюшне, и мои мысли невольно обратились к дому. Первые четыре дня я провел то уплывая в бессознательное состояние, то снова приходя в себя. На пятый день меня посетил врач – или, по крайней мере, человек, которого я принял за врача, – и занялся моими ранами. Он уверил меня, что рана на носу лишь поверхностная и быстро заживет, не оставив шрама, да и сам нос не будет деформирован. Должен признаться, что чувство тщеславия оказалось вполне удовлетворено этими его уверениями.

– Но не могу сказать того же самого по поводу твоей спины, – заявил он, изучая следы хлыста. Голос у него был довольно высокий, и он казался обеспокоенным. – Я дал твоему рабу… нет, другу, кое-какие мази, которыми он должен тебя натирать каждые четыре часа. Раны заживут, но у тебя на спине навсегда останутся шрамы. Ну, если это все, тогда я тебя оставляю. До свидания.

Он явно спешил удалиться.

– Спасибо, – сказал я. – Я твой должник.

Врач прокашлялся.

– Все долги уже оплачены. До свидания.

И он ушел. А в палатку вошел Гафарн, откинув клапан, чтобы проветрить ее. Он нес поднос, уставленный пузырьками.

– Лекарства, мой принц. Для твоих ран. Это все, должно быть, стоит кучу денег. Какие деньги здесь ходят?

– У меня нет никаких денег.

– Я знаю, – сказал он, ставя поднос на небольшой столик возле моей постели. – И у него тоже их нет, но тот мощный человек дал ему золота, – Гафарн присел на маленький стул по другую сторону столика и вытянул ноги. – У меня там варится каша, через несколько минут будет готова. Надо снова набираться сил. А теперь, – и он взял с подноса один из пузырьков и вынул из него пробку, – вот это. Вроде как нужно втирать тебе в спину каждые четыре часа. Пахнет хорошо.

Гафарн начал натирать меня мазью. Она и впрямь сладко пахла, а спине от нее сразу стало прохладно.

– Кто этот большой и мощный человек? – спросил я. – Ну, знаешь, их предводитель. Как его зовут?

– Спартак. А почему ты называешь его большим человеком?

– Ну, он ведь больше тебя, а кроме того, кажется, он – глава этих людей.

– Рабов. По крайней мере, большинство из них – рабы.

– Что?! – по какой-то непонятной причине я оказался поражен и возмущен.

– Ничего особенного. Рабы и рабы. Тебя самого много лет обслуживали рабы, да и сам ты некоторое время был рабом. – Я попытался встать, но он заставил меня лечь обратно: – Лежи спокойно. Вообще-то они гладиаторы.

– Гладиаторы?

– Ага, – и он начал смазывать мои плечи. – Они сражаются друг с другом до смерти на цирковых аренах.

– Я знаю, кто такие гладиаторы.

– Конечно, знаешь, – сказал он. – Как бы там ни было, они, на наше счастье, убежали из своей школы и засели здесь.

Мне пока было трудно долго бодрствовать, так что, съев миску каши, я снова заснул. В течение последующих дней я потихоньку набирался сил. Сбрил бороду, а Гафарн принес мне одежду – легкие коричневые штаны, красную полотняную тунику и кожаные сапоги.

– Одежки все римские, – сообщил он, когда я застегнул на поясе пряжку отличного кожаного ремня. – И еще я подумал, что тебе захочется взять себе вот это, – он протянул мне кинжал в великолепных серебряных ножнах. Он показался мне знакомым, но я никак не мог вспомнить, где его видел.