Невеста мафии - Владимир Колычев

Теперь обе ноги были у меня больные. И обе болели так, что встать на них не получалось. А я должен был убраться отсюда как можно быстрей и дальше. Пришлось вспомнить подвиг Маресьева, с одной лишь только разницей, что ему приходилось ползти на животе, а я мог позволить себе передвигаться на четвереньках.

В столь унизительной позе я смог преодолеть несколько метров клумбы, перемахнуть через низкую оградку, пересечь бетонную дорогу. Я уже подбирался к беседке на детской площадке, когда увидел бегущих ко мне парней с хорошими габаритами, но плохим поведением. Их было трое, и в едином целом они напоминали мне порыв цунами, который должен был начисто смыть меня с лица земли. Смешно было думать о том, что спешили они ко мне, чтобы оказать первую помощь и отправить в больницу… Если они сейчас и хотели куда-то меня отправить, то лишь в морг.

К счастью, я вовремя вспомнил о том, что у меня есть оружие, и успел пальнуть в воздух еще до того, как на меня обрушилась эта убийственная волна. Парни замерли, как морская фигура на счет «три» в известной детской игре.

– Это предупреждение. Один шаг в мою сторону и буду стрелять на поражение, – решительным тоном заявил я.

– Мы тебя тоже предупреждаем, – сказал один, высокий, с трапециевидным лицом, широкое основание которого наползало на могучие плечи так, что не видно было шеи, – еще раз появишься здесь, убьем.

К сожалению, свет от фонаря падал им в спину, поэтому я не мог детально рассмотреть их лица.

– Я тебя запомню.

– Что?! – нервно дернулся парень и даже шагнул ко мне.

Но я выстрелил ему под ноги, и это заставило его в позорном прыжке вернуться на место.

Или у них вовсе не было оружия, или они не решались использовать его здесь, перед окнами старого дома, где так много страдающих бессонницей пожилых людей. Так или иначе, мой «макаров» спас меня от несправедливого возмездия со стороны клубных охранников.

Но только они ушли, как появилась милиция. Сначала появился бело-синий «Форд» с включенными маячками, а затем ко мне направился экипаж патрульно-постовой службы во главе с майором, который не так давно уже доставлял меня в дежурную часть ГУВД.

– Брось оружие! – крикнул он. – Или стреляем на поражение!

– В кобуре оружие! – отозвался я. – Капитан Петрович, уголовный розыск!

– Брось на землю! И осторожно!

В прицеле сразу двух автоматов я был сговорчив как никогда. И поспешно, хотя и без суеты, исполнил команду, после чего сержант и прапорщик патрульно-постовой службы бесцеремонно перевернули меня на живот, завели за спину руки, скрепили запястья стальными браслетами. А вдобавок кто-то из них больно ударил меня по почкам.

– А вот этого я вам не прощу, подонки! – в бешенстве прохрипел я.

Именно прохрипел, потому что скрутившая меня боль не позволяла мне говорить нормально.

– Это тебе за подонков!

Сильный удар превратил в сгусток боли и вторую почку. На этот раз я не сказал и слова. Во-первых, оно уже было сказано, а во-вторых, я боялся очередного удара.

Меня подняли на ноги, но, поскольку идти я не мог, не повели, а волоком потащили к машине, впихнули внутрь и отвезли в ГУВД. На этот раз меня все-таки закрыли в камере для временно задержанных. То, что у меня была прострелена одна нога и сломана другая, никого не волновало.

Часа через два за мной пришел бодренький молодой капитан с пружинной походкой, открыл решетчатую дверь и кивком показал, чтобы я следовал на второй этаж.

– Не могу: ноги не держат. И ты это знаешь… В больницу мне нужно.

– Ничего не знаю, – пожал плечами капитан.

Но настаивать на своем предложении не стал. Закрыл дверь, ушел, а через некоторое время ко мне спустился уже знакомый по сегодняшнему вечеру полковник Белогуб, начальник следственного отдела ГУВД.

– Что, капитан, опять двадцать пять? – уничижительно усмехнулся он.

– Дважды два четыре, – огрызнулся я.

– В людей стреляем?

– А что, есть заявление?

– При чем здесь заявление?

– При том. Пусть пишут заявление. Пусть будет следствие. Пусть этот притон на уши поставят.

– Какой притон?

– Ночной клуб «Эдельвейс». Там на втором этаже девушек держат. Красивых девушек. Накачают наркотиками и клиентов заставляют обслуживать, всеми частями тела…

– Кто тебе такое сказал? – недоуменно посмотрел он на меня.

– Знаю… Потому что знаю, потому и хотели убить.

– Кто хотел?

– Те, из-за кого я стрелял. Между прочим, в воздух…

– По ногам.

– Под ноги, – поправил я. – Опять же предупредительный выстрел.

– Никто не собирался тебя убивать.

– Давайте заводите уголовное дело, я не против. Заодно проверку в клубе устроим. Я утверждаю, что девушек там держат на наркотиках…

– Это бездоказательно.

– Вот я и говорю: давайте проведем официальное расследование, подключим прокуратуру города, области. А заодно выясним, кто крышует «Эдельвейс», кто выставляет там милицейский пост, который избивает сотрудников уголовного розыска в угоду хозяевам и тайным покровителям клуба…

– Кто вас избил?

– Кто конкретно? Фамилий не знаю, но обязательно выясню. У меня в одной ноге пуля побывала, а другая сломана. Меня в больницу везти было нужно, а я здесь. И еще в камеру заперли… Это называется перебор, полковник. Большой перебор. И, уж поверьте мне, я так просто это дело не оставлю!

Белогуб досадливо поджал губы. Немного подумал, что ему делать в этой ситуации, и, ничего не сказав, вышел. А минут через пятнадцать за мной прибыл врач «Скорой помощи». Он осмотрел мои ноги прямо на месте и велел срочно грузить на носилки.

Марцев торжествующе улыбался, вручая мне мою же палочку. Как будто это была наградная шашка за боевые заслуги.

Я взял ее рукой, подмышку которой подпирал костыль.

– Еще пригодится.

– Как нога? – участливо спросил он.

– Спасибо, хреново.

Я повернулся к нему спиной и на двух костылях вытолкал свое тело из прихожей в гостиную.

«Скорая помощь» доставила меня в травматологию, где у меня выявили вывих и трещину в малой голенной кости. Суставы вправили, на ногу наложили гипс, а меня самого пару дней продержали в больнице, после чего отправили долечиваться домой.

– Что, болит? – участливо спросил Марцев.

– Душа болит.

Простреленная нога уже почти зажила, и я даже мог переносить на нее, правда, осторожно, вес всего тела. Но из-за перелома я вынужден был передвигаться на костылях.