Холодная месть - Линкольн Чайлд

Нед миновал маленький дом Броди, где недавно расспрашивал супругов. Теперь дверь крест-накрест закрывали желтые ленты, у обочины стояла машина шерифа.

Мейн-стрит чуть повернула к западу, и показался берег Черной топи — широкая полоса зеленого и коричневого, словно низкое темное облако среди ясного послеполуденного неба. Нед въехал в унылый деловой район Мэлфорша с угрюмо выглядящими магазинами и облупленными вывесками. Остановился у причалов, заглушил мотор. На месте прежнего «Крошки» уже виднелся среди горелого хлама каркас нового здания. У берега лежала груда обгорелых досок и пропитанных креозотом балок. Ступеньки для нового здания, выходящие на улицу, были готовы, и на них сидело, развалившись, с полдюжины не слишком ухоженных парней, употреблявших пиво из бутылок, спрятанных в бумажные пакеты.

Беттертон выбрался из машины и подошел к ним.

— Добрый день, ребята!

Парни замолчали, глядя на приближающегося незнакомца с подозрением.

— Добрый, — наконец отозвался один ворчливо.

— Я — Нед Беттертон из «Эзервилльской пчелы». Жарковато сегодня. Кто-нибудь хочет банку холодненького?

Парни неловко переглянулись.

— За что такие подарки?

— За сведения, за что же еще. Я ведь репортер.

В ответ — тишина.

— У меня в багажнике ящик со льдом, — сообщил Беттертон, неторопливо возвращаясь к машине.

С народом вроде этих парней лучше не делать резких движений.

Нед открыл багажник, вынул большой пенопластовый ящик, притащил к лестнице и поставил на ступеньку. Открыл, вытащил банку, раскупорил с хлопком и длинно, со вкусом отпил. Тут же со всех сторон к ящику потянулись руки за торчащими среди плавящегося льда банками.

Беттертон потянулся и сказал со вздохом:

— Я делаю репортаж про убийство Броди. Как думаете, кто их прикончил?

— Аллигаторы, кому ж еще? — предположил кто-то угрюмо, и парни презрительно зареготали.

— Полиция уже порасспросила нас как следует, — сказал тощий тип в майке, с пятидневной щетиной на щеках. — Мы ничегошеньки не знаем.

— Да этот щегол из ФБР их и прикончил, — выговорил заплетающимся языком старик, почти беззубый и уже здорово наклюкавшийся. — Сукин сын ошалелый…

— Из ФБР? — тут же подхватил Беттертон: повеяло чем-то новым, интригующим.

— Явился сюда вместе с бабой-полицейской из Нью-Йорка.

— И чего они хотели? — жадно спросил Нед и, уловив, что кажется чересчур уж заинтересованным, демонстративно отхлебнул пива.

— Хотели узнать, как попасть на Испанский остров, — ответил беззубый.

— Испанский остров? — Беттертон никогда о таком не слышал.

— Ну да. И так совпало странно… — Старик не договорил.

— Совпало? Что совпало?

В ответ — смущенное переглядывание.

«Святые угодники, — подумал Беттертон. — Кажется, я наткнулся на залежь материала для настоящей сенсации».

— Заткнись! — прошипел тощий, свирепо глядя на старика.

— Ладно, Ларри, я ничего такого не сказал…

Расколоть их оказалось так просто. Понятно же, что все они знают что-то большое и важное и прячут, как могут. А могут не очень, безмозглая банда. Нед Беттертон сейчас раскрутит их на раз-два.

И тут его накрыла тень.

Из сумрачного лабиринта стройки вышел огромный детина. Череп выбрит до розовой кожи, на затылке жирная складка размером со спасательный круг, на ней — торчащая белесая щетина. Щека вздута — похоже, за нею ком жевательного табака. Руки — окорока.

Детина сложил их на груди и воззрился сперва на парней, потом на репортера.

Беттертон понял: это сам Крошка, местная легенда, вождь шпаны и отребья. Видно, рано он радовался. Как же, расколешь их при таком боссе.

— Тебе какого хрена надо? — вежливо осведомился Крошка.

Повинуясь репортерскому инстинкту, Нед тут же забросил крючок:

— Хочу узнать про агента ФБР.

Выражение лица у Крошки стало не очень вежливым.

— Пендергаста?

Вот, значит, как его зовут. Пендергаст. Знакомо прозвучало. Ну да, семейство богатеньких аристократов из Нового Орлеана, сделавших деньги еще до Гражданской войны.

Крохотные свинячьи глазки Крошки сделались еще меньше.

— Ты что, приятель этого дятла?

— Я репортер из «Пчелы». Делаю материал про убийство Броди.

— Репортер?

Лицо Крошки потемнело. Беттертон вдруг заметил у него на шее скверный опухший шрам, который подергивался в такт пульсирующей под ним артерии.

Крошка окинул взглядом парней:

— Какого черта вы разболтались с репортером? — и выплюнул бурую табачную струю.

Парни один за другим поднялись, кое-кто поспешил убраться восвояси, но банку пива прихватить не забыл никто.

— Репортер, — повторил Крошка.

Беттертон успел понять намерения закипевшего от ярости Крошки, но среагировать опоздал. Толстенная рука метнулась, ухватила его за ворот, грубо скрутила.

— Можешь передать от меня приветик этому ублюдку. И если я еще раз увижу в здешних краях его тощую бесцветную задницу в черном костюме, я ему так накостыляю — своими зубами неделю срать будет.

Он все сильней скручивал ворот, так что репортер уже и дохнуть не мог. А закончив свою тираду, швырнул Беттертона наземь, будто щенка.

Беттертон растянулся в пыли. Выждал немного. Встал.

Громадная туша Крошки возвышалась над ним. Детина стиснул кулаки — приготовился к драке.

Нед был невелик ростом. В детстве мальчишки повыше любили его колотить. Думали, что с таким недоростком никакого риска, бей — не хочу. Побои начались с детского сада. Но в средней школе закончились.

— Эй, — визгливо, дрожащим голоском проговорил Нед. — Я ухожу, ухожу! Христа ради, не надо меня бить, пожалуйста!

Крошка расслабился.

Беттертон постарался изобразить смирение: жалко скривился, втянул голову в плечи, будто не смея поднять глаз на обидчика, — и шагнул к детине.

— Я драки не ищу. Честное слово!

— Вот такое мне нравится слышать…

Внезапно Беттертон распрямился и, как выпущенная пружина, снизу вверх хряснул Крошке в челюсть. Жирная туша шлепнулась наземь, словно ком подтаявшего масла.

В средней школе Нед быстро усвоил: какого бы размера обидчик ни был, надо отвечать ударом на удар. Всегда. Иначе побьют снова, и хуже.

Крошка заворочался в пыли, чертыхаясь, но после сильного удара и встать не мог, не то что броситься в драку. Беттертон быстро пошел к машине мимо остолбенелых парней, стоявших с разинутым ртом.