Дым и зеркала - Таня Хафф

— Сделали так, чтобы Джеймсу Тейлору Гранту такое привиделось?

— Ты знаешь зачем. У него были галлюцинации.

— Нет, — покачал головой Сордж. — Мне все равно непонятно.

— Это было шесть серий назад.

— А еще одиннадцать серий назад!

— Итак, прошло достаточно времени, чтобы ты с этим смирился.

— Все-таки…

— Ох, ради бога! — С этими словами Эми откинула угол брезента и быстро положила кольца на закрытые глаза Тома.

Тони выдохнул, когда Эми снова прикрыла тело. Он и не помнил, когда задержал дыхание.

Справа от него раздался тихий звук. Фостер слегка повернул голову и увидел, что Ли показывал большие пальцы. Актер понимал: ничто так не разряжает атмосферу, как творческий спор, начавшийся вновь после семи тысяч раз.

Потом Николас поднял руки и закрыл ими уши. Маус крякнул. Кейт выругалась.

Тони боролся с желанием сделать и первое, и второе, и третье. Он стиснул зубы, напрягся всем телом. Загорелся свет, и вопли Карла превратились в визг ужаса и боли. Тони задним числом понял, что на некоторое время они стихли. Сордж с Питером спорили в тишине.

К счастью, пламя было сильным, а ребенок — маленьким.

Слабый, далекий женский голос, напевающий колыбельную, стал чуть отчетливее, когда визг смолк. Похоже, ее слышал только Тони, и даже он перестал следить за песней, когда Брианна пронзительно потребовала ее отпустить.

— Я хочу пойти посмотреть на ребенка!

Она пыталась вырваться из рук Зева, колотила его кулачками по плечам, но тот прижимал ее слишком крепко, чтобы девчонка могла основательно размахнуться и пинаться, как заметил Тони. Умный парень! Тем более что Зев стоял на коленях. Фостер сомневался в том, что под его джинсами имелась защитная чашка. По крайней мере, пока они встречались, ее там не было.

— Пусти! Пусти! Пусти!

Зев прошептал ей что-то такое, чего помощник режиссера не расслышал.

— Тони сказал, что это кошмарно. Я хочу посмотреть! — вопила дочка босса.

Зев приподнял брови, но быстро придал лицу нейтральное выражение, повернул девочку к себе, заглянул ей в глаза и тихо, успокаивающе сказал:

— Ты знаешь, это ведь понарошку. Просто частицы, оставшиеся от прежних времен.

Брианна шмыгнула носом, перестала вырываться и спросила:

— Как телевидение?

— В точности так. Дом записал то, что здесь случилось, и теперь показывает это.

— Он пытается одурачить нас, заставить поверить, что все взаправду?

— Верно.

— Но мы знаем, что это не так.

— Да.

Взрослые, прислушивающиеся к разговору, подняли подбородки и расправили плечи. Устами младенца глаголет истина! Дети знают, что это не взаправду.

— Глупый дом.

— Не возражаю.

Когда девочка ответила на его улыбку, Зев поднял ее, пристроил у себя на бедре и сказал:

— Надо убираться отсюда. — Чтобы остальным было ясно, о чем он, музыкальный редактор бросил выразительный взгляд на труп.

У Тони замерло сердце, когда он заметил на щеке Зева коричневато-красную полоску. Потом оно забилось снова. Фостер понял, что это просто фальшивая кровь, все еще остававшаяся в волосах Брианны.

«Мы ни в коем случае не потеряем Зева. Или Эми. Или… Блин, кто сказал, что я должен выбирать?»

При одной только мысли о выборе Тони почувствовал себя в мире Мэрил Стрип,[33]без чего он вполне мог обойтись.

— Да, убраться отсюда — это хорошая идея, — сказала Эми.

Теперь она держала две свечи, свою и Зева, и пристально осматривала холл.

Когда и почему это помещение превратилось в их убежище? Неужели потому, что они довольно давно снимали здесь и успели к нему привыкнуть? Или потому, что в большом зале без закоулков и укромных местечек негде было спрятаться нечисти? А может, потому что именно здесь в последний раз дела шли нормально, по крайней мере настолько, насколько это вообще возможно в телеиндустрии в долгие часы съемок, полных передозировки кофеина.

— Мэйсон? — Эшли подергала актера за смокинг. — Вы в порядке?

— В полном. Просто голова болит.

Тони подумал, что голова у актера болела адски, поскольку, когда Эшли взяла его за руку, Мэйсон чуть ли не с благодарностью сомкнул пальцы вокруг ее ладони.

— В нашем контракте говорится, что курение в доме запрещено, — сказал Риду Питер, выходя за ним и девчушкой из гостиной. — Если тебе нужно подымить…

— Дело не в этом!

Однако что-то происходило. Мэйсон был недостаточно хорошим актером, чтобы полностью совладать со своим срывающимся голосом.

— Мы что, просто оставим его здесь? — спросил Ли, остановившись возле тела Тома, накрытого брезентом.

Тони пожал плечами и сказал:

— Если он захочет к нам присоединиться, то знает дорогу.

— Это… отвратительно. — Уголок рта Ли приподнялся. — Не подумай, что я смеюсь. Думаешь, он так поступит?

— Нет. Если кольца Эми не сработают, а я действительно понимаю, что за фигня здесь происходит, то он просто будет снова и снова биться о стекло.

— Значит, шоу одно и то же, но с повторными показами.

— Да, немногое нужно, чтобы перейти к синдикатному телевидению.

— Я все еще не смеюсь. — Хотя, судя по голосу, Ли уже едва сдерживал смех.

— Я тоже.

То, что они стояли тут вдвоем, глядели на первую жертву и обменивались дурацкими шутками, которые отпускают парни, когда ситуация становится чертовски опасной, казалось Фостеру странно естественным. Он даже начал слегка психовать. К счастью, выход из положения нашелся.

— Вас ждет Бренда.

Она стояла у двери, заламывая руки, как леди Макбет. Рядом с ней Сайлин держал последнюю свечу, оставшуюся в гостиной, и ждал, пока выйдут задержавшиеся люди. Бренда явно хотела увидеть Ли.

Николас долго молчал, хотя у Тони возникло ощущение, что актер говорил на частоте, которую слышат только собаки. Или что-то в этом роде. Потом Ли почти весело фыркнул, подошел к Бренде и прижал ее к своему боку. Полностью она не расслабилась, но готовность устроить истерику слегка померкла.

— Шевелись! — прорычал Сайлин, обращаясь к Тони, который остался возле трупа один.