Тёмные пути - Андрей Васильев

– Уже страшно. – Я передернул плечами. – Вон, даже мураши по коже побежали.

– Ты не шуткуй, не шуткуй! – велел мне клад. – Лучше бери-ка свой струмент да иди туда, откель пришел. И всем добро будет!

– Так ты и есть добро. – Я вогнал лопату в землю на полный штык. – И идти никуда не надо. А что до беды, которая неминуемо случится… Так тебе скажу – мне на это начхать. Я тебя себе оставлять не собираюсь, а что с тобой другие сделают – мне без разницы.

На самом деле я так не думал. Более того, почти сразу пожалел о сказанном. Неправильные слова прозвучали, неверные политически. Я все же Хранитель кладов, пусть даже и начинающий, моя работа – сберегать и преумножать, а никак не разбазаривать.

Хорошо хоть змейки на груди не зашебуршились.

– Другие, – пробубнил клад. – Будя врать! Вот он, другой-от, стоит, паскудник! Ишь, глазами лупает, на меня рот разинул! Слышь, парень, не надо бы тебе меня ему отдавать, не выйдет с этого проку. Он же меня по разным рукам распихает, да и все. Был я – и нету.

– Такова судьба всех кладов, – философски заметил я, рыхля лопатой плотную землю. – За редким исключением. Встречаются твои родичи, представляющие собой культурную, а не финансовую ценность, вроде золота Шлимана, но это скорее подтверждает правило, чем его опровергает. Короче, хорош трещать, уже голова от тебя болит.

– Так отдашь меня этому поганцу или нет? – уточнил клад. – Больно ты мудрено баешь, Хранитель, не понять тебя.

– Это не я мудрено баю, это ты застрял в прошлом. Но не расстраивайся, твои собратья ни разу не лучше. С иными вообще разговор не получался, они сразу в драку лезли.

– И чего? – заинтересовался клад.

– Того, – хмыкнул я и с удовольствием услышал стук лезвия лопаты обо что-то твердое. – Сам догадайся.

– Значит, не отступишься, – печально пробасил клад. – Эх-ма… Тогда давай так. Отпусти меня, а? Тебе это раз плюнуть, мне облегчение, и вон тому тоже с того одна польза. Я же до тех пор, пока он меня на части не раздерет, ему жизни не дам, не дам! Тебе я ничего сделать не могу, нет на то моей власти, но он – не ты. На него у меня силенок достанет!

– Не скажу, что меня печалит такая перспектива, – хмыкнул я, подкапывая землю вокруг небольшого и потемневшего от времени металлического сундучка. – Если ты думаешь, что мне этот тип сильно нравится, так нет, я его терпеть не могу. Общаться общаюсь, потому что выбора пока нет, но не более того. И чем ему будет хуже, тем мне лучше. Тирань его на здоровье, да посильнее.

– Думаю, за дело ты его не любишь, – помолчав, произнес клад. – Но я-то тебе зла не делал? За что меня казнишь? И без того срам принял, не сберег себя для того, кому заповедан, так еще и на погибель лютую обрекаешь. Когда меня по частям растащат, это ж такая мука! Все одно, что для человека рук-ног лишиться.

– Убедил. – Я воткнул лопату в холмик терпко пахнущей земли, после нагнулся и вытащил сундучок из ямы, отметив то, насколько он увесист. – Уф-ф-ф! Хорошо, сделаю, как ты просишь. Но давай так: услуга за услугу.

– Валера, я знал, что у тебя все получится! – подал голос Карл Августович и было нацелился подойти ко мне, но я жестом остановил его. Он понятливо покивал и снова замер в ожидании.

– Да чем же я тебе пособлю? – озадаченно поинтересовался клад. – Ты так меня вон, на белый свет уже вытащил, чего боле?

– Расскажи мне про того, кого так не любишь, – понизив голос до шепота, попросил я. – Про моего спутника. Ты ведь что-то знаешь, не так ли?

– Да ничего я не знаю, – буркнул клад. – Откуда? Просто он не в первый раз сюда наведывается, вот и все. Да еще то чую, что человек он лихой, недобрый. Тот, кто меня определил под этот дуб, тоже злодей заугольный был, верно то, но в нем кровь живая текла, он мое злато-серебро да каменья в честной битве добывал. Глаза в глаза, сабля на саблю. А этот все норовит жар чужими руками загрести. То какого-то юнца притащит с собой, вроде как сродственника поклажника моего, то еще чего учудит. Теперь вот тебя как-то примучал, добился-таки своего.

– В хозяине кровь живая текла, а в нем какая? – насторожился я. – Мертвая?

– Не в том дело! – рявкнул клад. – Не в том. Он человек, не нежить, но только не такой, как ты, к примеру. Он живой, да не живой. Души в нем нет, сгнила она, как старая колода в лесу. Или и не водилось ее в нем никогда. Но все одно – он не колдун, не ведьмак, этих я ни с кем не спутаю. Вещи во мне старые, много видели, много знают, и я через них. И вот что я тебе скажу, парень: ты его стерегись, а лучше – сторонись. Он тебе улыбаться станет, а за спиной кистень сожмет. И как ты зазеваешься, так им тебя в висок и шарахнет.

– Это мне и без тебя известно, – сообщил кладу я и повторил: – Нет души. Любопытно. Ладно, ты свою часть договора выполнил, теперь моя очередь.

– Ну, может, оно и к лучшему. Столь лет тут лежу, пора и честь знать.

– Кстати, мне вон тот сказал, что ты специально наверх выходишь с утра, так тебе все надоело. Это правда?

– Лжа, – заявил клад. – Просто лишний я тут, что ни день, мне покоя нет, только наверху и передохнешь от зудежа тех, кто внизу, под корнями дуба, обитает. Это место древнее, недоброе, через него Вий некогда из Пекельного царства в Явь хаживал. В плечах он сильно широк был, вот и протоптал такую дорожку. Сколь веков прошло, а землица рану ту зарастить не может до сих пор, вот сколь в нем злобы да ярости гуляло. И ты, Хранитель, тут не задерживайся, темноты не жди, добра из того не выйдет.

Настолько буднично он это все сказал, что меня вдруг мороз по коже продрал. Не врет, все так и есть. Вывод – надо отсюда валить, пока солнце в небе стоит. Знаю я, как это случается – вроде только-только полдень миновал, не успеешь обернуться, а уже Луна на небо лезет.

Но каков Шлюндт, а? Нет, сослужу Полозу службу – и на километр после того его к себе не подпущу.

Замка на сундучке не оказалось, зато имелись два длинных штыря, продетых в продолговатые разъемы, они и не давали крышке открыться. Я было хотел по ним постучать рукоятью ножа, который, разумеется, прихватил с собой, но не понадобилось – они проржавели насквозь и осыпались трухой при первой же попытке их пошевелить.

– Пора, – бубнил клад. – И правда пора. Прощевай, Хранитель. Зла на тебя не держу, не сомневайся. Я службу честно нес, а что под конец оплошал – все ж таки не моя вина, верно?

– Все так, приятель. – Я откинул крышку, под которой тускло блеснуло золото и камни. – Тебе себя упрекнуть не в чем, иди с миром. Прощай!

– И ты прощай, – отозвался клад.

Я опустил ладонь на груду драгоценностей и вздрогнул, когда передо мной побежали картины давнего прошлого. Господи, чего только мне в этот раз не показали!

Бояре в длиннополых шубах с соболиными воротниками, которые пересыпают золото из маленьких мешков в большие.

Богато наряженные женщины разного возраста, примеряющие перстни, серьги и ожерелья. Что примечательно – все как одна с мощными бедрами, щекастые, плечистые и сильно полногрудые. Я читал о том, что раньше стандарты красоты отличались от нынешних, но не подозревал, что настолько. Сдается мне, хрестоматийные картинки к русским сказкам с их стройными красавицами-царевнами здорово недостоверны. Одежды – да, совпали. А все остальное, вроде осиных талий и хрупкого телосложения, – нет. С другой стороны, на то художники и есть художники, чтобы приукрашать действительность.