Чародей с гитарой - Алан Дин Фостер

Не трясло и не качало. Змея масляной лентой перетекала через бугры и ухабы, и через несколько минут абсолютно ровной езды Джон-Том решился выпустить луку седла. Расслабившись, он с удовольствием принялся разглядывать лес. Насколько же успокаивается ум, когда становится легче ногам!

Он убедился, что дуара надежно прилегает к его животу, а боевой посох прочно держится за спиной, и принялся наслаждаться ездой.

Трудно было привыкнуть только к одному: невозможно понять, куда они направляются, настолько обманывали глаза движения змеи. Наконец он попробовал следить за головой рептилии: получалось скорее нечто вроде хождения под парусами, но уж никак не верховая езда.

Вперед они двигались гладко, но постоянное скольжение справа налево несколько будоражило вестибулярный аппарат. Наконец он сообразил, что лучше глядеть в сторону.

– А знаешь, я вовсе не это чудище вызывал, – обратился он к Маджу. – Совсем другую штуковину.

– И чего ж? – Мадж с любопытством поглядел через плечо.

Пусть Талея правит, он же показал ей, в какую сторону ехать.

– Я хотел джип или вездеход. Но песен о них я не знаю, пришлось воспользоваться самой близкой по смыслу.

Ну, тогда он получит меч или что-нибудь вроде того. Лучше уж рассчитывать на смекалку и дубинку за спиной, иначе можно и самому получить залп из наколдованного оружия. Он решил, что будет очень-очень осторожен, прежде чем вновь попытается напеть что-то еще.

Джон-Том перебирал струны, змея скользила вперед в сгущающийся мрак. На вопрос о том, куда она правит, Талея отвечала, что сегодня нужно отъехать как можно дальше!

– С чего вдруг такая спешка? Мы и так двигаемся с обалденной скоростью, пешком было бы гораздо медленнее.

Она оглянулась и показала вниз.

– Погляди, какой след мы оставляем. – Посмотрев назад, Джон-Том заметил полосу поломанных веток и примятой травы, остававшуюся позади змеи. – Налетчики из Усадьбы Жулья такого не пропустят.

– Да? Но они же не догадаются, что это мы.

– Может, и не догадаются. Только на л’бореанских верховых змеях у нас разъезжают лишь самые богачи. И, в надежде сорвать крупный куш, разбойнички непременно увяжутся по ее следу, в особенности если он ведет не к городу. Конечно, обнаружив на змее только нас, а не толстого купца, они разочаруются, что может неприятным образом сказаться на нашем дальнейшем существовании.

– Именно, золотко, – с готовностью подтвердил Мадж. – Есть у них такая неприятная, прямо скажу, пакостная наклонность – улаживать все недоразумения, не прибегая к словам.

– Как это? – хмурясь, переспросил Джон-Том.

– Перво-наперво убьют, а вопросы задавать потом будут.

Юноша мрачно кивнул.

– Да, такие встречаются и в наших краях. И он вновь задумчиво обратился к дуаре. Она уже была едва заметна во мраке. Джон-Том повозился с ручками на корпусе, и на струнах заиграли голубые огоньки. Он старался не открывать, не произносить слов песни, которую играл. Но одну мелодию – без текста – трудно вспомнить. На востоке серебряным долларом выкатилась на небо луна.

Однажды он не удержался и произнес несколько слов. На боку змеи тут же стало появляться нечто зеленое. Черт не выходит. Нужно сыграть такое, где слов нет вовсе, так безопаснее.

Пальцы заскользили по струнам по-другому. Уже лучше, решил он. А потом заметил взгляд Маджа.

– Что случилось?

– Кой черт с тобой творится, Джон-Том?

– Это фуга Баха, – отвечал он, не понимая. – Там, откуда я взялся, эту мелодию знают все.

– На хрен все это, приятель! Я не за твою музыку. Я за твою компанию.

Голос был какой-то странный – и не встревоженный, и не спокойный. Джон-Том поглядел направо… и схватился за луку, чтобы не выпасть из седла.

Он смотрел прямо в кишащую чем-то пустоту. В ней присутствовало нечто загадочное… Сотни каких-то сущностей. Но когда он поглядел на них, они исчезли.

Куда-то налево, подумал он, и вновь повернулся за ними, и они опять пропали.

– Кажется, над тобою, приятель. – Джон-Том откинул голову назад, чтобы вновь ничего не увидеть. Они метнулись вниз, чуть вправо – за дерево гинкго, но и так он их не увидел, потому что теперь они бросились влево, но и там их уже не было.

У Джон-Тома начала кружиться голова.

Он словно бы пытался увидеть эхо. Напрягая глаза, он вглядывался, но каждый раз мог различить лишь какие-то тени.

– Ничего не вижу. То есть вижу, но не совсем.

– Конечно. – Мадж уже ухмылялся. – Я тоже. Их видно, тока когда они исчезли уже.

– Но ты-то ведь видел? Только что? – проговорил Джон-Том, чувствуя себя дураком, потому что сам-то вполне был уверен – возле них в лесу что-то есть. – Ты же сказал мне глядеть туда, где они оказались.

– Приятель, это верно лишь наполовину. Я сказал, чтоб ты посмотрел, но не в ту сторону, где они тогда были. Их можно увидеть тока когда они исчезают. – Выдр поскреб ухо и поглядел назад через мохнатое плечо. – Но – никогда не выходит. Их так не увидишь. Тока те вот кому почти удалось их заметить, так и не могут прекратить этого дела. Вона!

Он быстро показал вправо. Джон-Том повернул голову так резко, что защемил нерв и дернулся от боли. Визуальные отпечатки образовывали в памяти изображение.

– Они здесь повсюду крутются, – сообщил Мадж, – тока в основном возле тебя.

– Кто это – они?

Путалось не только в глазах, путался уже и разум. Трудно было сразу видеть и не видеть и не пытаться додумать увиденное… Что же такое представляют из себя эти самые «они»? Или не представляют? Это как с двумя магнитами: ты можешь приблизить друг к другу одноименные полюса, но в последний момент они всегда разойдутся.

– Это гничии.

Джон-Том быстро поглядел налево. И снова ничего не увидел. Но ощутил уверенность, что, подвинь он глаза в сторону – на какую-то чуточку, – и, несомненно, все четко и ясно увидит.

– Что еще за чертовы гничии?

– Ни хрена себе… Так ты чего говоришь, в твоем этом самом месте… У вас их нету, что ль?

– Мадж, у нас нет многого, к чему вы здесь привыкли.

– А я-то думал… – Выдр пожал плечами. – Гничии, они всегда вокруг нас и повсюду. Просто иногда их лучше видно или хуже не видно… не знаю, как точнее сказать. Их чаще миллионы и миллионы.

– Ты сказал, миллионы? А почему мне хотя бы одного увидеть не удается?

Мадж воздел лапы к небу.

– Хорош вопросец, а? Не знаю. И никто не знает. Держу пари – даже Клотагорб. А чего… чего они там из себя представляют – так это еще одна тайна. Самое лучшее описание, которое мне удалось услышать, так это они то что видишь, когда повернул голову и ничего не увидел, хотя знал, что там чтой-то есть. Гничии – это то, что, казалось, увидел уже уголком глаза, ан нет – повернул, и исчезло. Ваще – почти-были, едва-ли-есть, то-ли-были-то-ли-не-были. Они всегда с нами, и их всегда нет.