Визитка с того света - Марина Серова

Григорий потер затылок в том месте, на которое пришелся удар. Я нетерпеливо потребовала:

– Что было дальше?

– А дальше самое интересное началось, – продолжил Григорий. – Вернулись мы в зал, смотрим, Борис Станиславович белый весь как полотно сидит. Думали, испугался сильно. Оказалось, не от страха он побелел, а от расстройства. Парочка эта аферюгами оказалась! Нагрели нашего Бориса Станиславовича на кругленькую сумму.

– В каком смысле нагрели? – не поняла я.

– В самом что ни на есть прямом. Там история почище сериальной будет. Только я подробностей не знаю. Не распространялся он, – ответил Григорий.

– Кто не распространялся, Борис Станиславович? – переспросила я.

– Он самый, – подтвердил Григорий.

– О чем не распространялся? Вы точнее можете изъясняться? – вспылила я.

– Да о деньгах пропавших, – заявил Григорий. – Когда мы его таким белым увидели, Федор спрашивает: «Что с вами? Вам плохо? Может, «Скорую» вызвать»? А он отвечает: «Не поможет мне “Скорая”. Разве она мне деньги вернет?» Какие деньги, спрашивает Федор, счет за ужин мы вам предъявлять не будем. За счет заведения покормим в качестве компенсации за моральный ущерб. Мы, мол, недоглядели. Наш промах. А Борис Станиславович глядит сквозь него взглядом стеклянным и говорит тихо так: эта шельма у меня деньги увела. Специально скандал устроила. Федор в непонятках. Какие деньги, спрашивает. А тот отвечает: за колье. Потом вроде как в себя пришел. Забудь, говорит, поделом мне. И ушел. На следующий день администратор с ним связывался, извинения приносил. А Борис Станиславович велел ему телефон свой из памяти удалить и не звонить больше. Все, говорит, в ваш ресторан я ни ногой. Как ни уговаривал его администратор, ничего не вышло. Больше он к нам не ходит.

– Ну, а про деньги пропавшие он что-нибудь администратору рассказал? – спросила я.

– Нет. Ошибся, говорит. Дома оставил, а подумал, что девка стащила. Только я думаю, что первый раз он правду сказал. Это уж потом он про ошибку придумал. Либо дураком выглядеть не хотелось, либо огласки боялся. Разбирательства ему ни к чему. Вероника, понятное дело, про его похождения знает, но оба делают вид, что ничего такого не происходит. Вероника прилюдно себя на посмешище выставлять не станет. Тут же бросит его, – рассуждал Григорий. – Ну, а ему этого, видно, не хочется. Решил, что лучше с деньгами распрощаться, чем с Вероникой.

– Вероника, это та, что из модельного бизнеса? – уточнила я.

– Угу. Она самая. Ее мнением Борис Станиславович сильно дорожит. Его можно понять. С временными профурсетками разве в приличном обществе появишься? А Вероника – женщина видная. И положение занимает солидное. Короче, по статусу она ему подходит, – заключил Григорий.

– Почему же ваш официант, который меня к вам направил, Проскурина не узнал? Я ж ему фото показывала, – задумчиво произнесла я.

– Серенька-то? Да его в тот вечер в ресторане вообще не было. Администратор его по своим делам отправил, – ответил Григорий. – Это я точно помню. Если б Серенька на месте был, то и со мной такой беды не приключилось бы. Он ведь мастер спорта по боксу. Уж он бы меня в обиду не дал. И мужика того не упустил бы. А остальные официанты у нас, мягко говоря, трусоватые. На рожон лезть не захотели. Дождались, пока аферисты смылись, а уж потом хорохориться начали. Эх, да что теперь об этом говорить.

Григорий махнул рукой, перечеркивая неприятные воспоминания. Я же продолжала размышлять:

– Но ведь он это фото и другим официантам показывал. Неужели никто его не запомнил?

– Это уже другая фишка, – заметил Григорий. – Администратор наш строго-настрого запретил кому бы то ни было историю эту рассказывать. Вот они и отмалчиваются. И я бы ничего не сказал, если бы вы меня к стенке не приперли.

– Скажите, Григорий, до этого дня, до скандала мужчина с фото и девушка в вашем ресторане появлялись? – вспомнив, о чем узнала в других ресторанах, спросила я.

– Было дело. Бармен потом уже рассказывал. Первый раз этот мужик один приходил, сидел за барной стойкой. Долго сидел, поэтому его бармен и вспомнил. А второй раз с девицей. Это я сам помню. Они ведь мимо меня проходили. Запомнил, потому что быстро ушли. Наши клиенты по два часа за столиками проводят, а эти и получаса не пробыли. А один из официантов потом сказал, что они ссорились, пока сидели, и заказ так и не сделали.

– И Борис Станиславович как раз был в ресторане. И сидел он за седьмым столиком, – утвердительно произнесла я, вспоминая слова Анастасии о точно такой же ситуации, произошедшей в «Старом Городе».

– Был. Точно был. Он еще мне чаевые щедрые в тот день оставил, – радостно сообщил Григорий.

– Как мне вашего Бориса Станиславовича найти? – спросила я.

– Не стоит вам к нему соваться, – посоветовал швейцар. – Только неприятности наживете. И меня еще подставите.

– Не могу я. Мне нужно узнать, что за девица его облапошила. Речь ведь об убийстве идет, – вздохнула я. – Вы не переживайте, я о вас и словом не обмолвлюсь. Мне бы только встретиться с ним, а там как-нибудь уговорю его.

– Ладно. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Все равно я вам уже столько наболтал, что терять мне нечего. Пишите адрес клиники. Там его найдете, – решился Григорий.

Он продиктовал название клиники и улицу, на которой та располагалась. Я аккуратно записала все в блокнот, поблагодарила его за помощь и отправилась на автобусную остановку. На полпути передумала, свернула в первое попавшееся кафе, заказала сок, усевшись за столик, разложила перед собой записи и стала думать.

Проскурин оказался не таким белым и пушистым, как о нем думали соседи и коллеги по работе. Теперь было ясно, откуда у него деньги появились. Антоша наш, как выяснилось, занимался мошенничеством. В чем заключался трюк, догадаться несложно. Зная, что девушка называла его мужем, а на деле Проскурин жены никогда не имел, понятно, что в ресторане они проворачивали заранее спланированную аферу. Признание расстроенного хирурга в пропаже денег делает мое предположение еще более достоверным.

А доказательства? Ну, это дело наживное. И я приступила к анализу записей. В первую очередь я выписала зашифрованное послание на отдельный листок. «ДБС», прописная «х». Цифры 9, 20, 7.

Что получается? А получается следующее: как я и предполагала, «ДБС» – это инициалы. Только не сотрудника ресторана, а клиента. Демин Борис Станиславович. Тут все сходится. Борис Станиславович у нас кто? Хирург. Значит, прописная «х» может обозначать профессию. Теперь цифры. 9, 20, 7. В голове всплыли слова швейцара. Девятого числа прошлого месяца девица приходила в ресторан с Борисом Станиславовичем. Одно попадание есть. Пришли они в половине восьмого. А цифра указана двадцать. Может, на это время назначен приход Проскурина? Скорее всего. С семеркой дело обстоит совсем просто. Номер столика, заказанный хирургом. Почему его указали наряду с датой и временем? Да потому что Проскурин у нас кто? Проектировщик. Он привык все по полочкам раскладывать. До этого дня он приходил в ресторан, изучал обстановку. Мог узнать, что Борис Станиславович всегда занимает один и тот же столик. Вот и записал его номер. Другого объяснения пока нет.