Змея на груди - Ирина Дягилева

Пульхерия молча слушала его. Если даже фура блокировала дорогу, у автомобиля, который они преследовали, была самоубийственная скорость. После недолгого раздумья она сказала:

– Советую вам убрать ваш грузовик с дороги, чтобы движению не мешал, да и у гаишников к вам будет меньше вопросов.

– И то правда, – водитель тут же кинулся к своей машине, забыв обо всем на свете.

В это время к спортивному автомобилю уже спешили водители автопоезда, который они несколько минут назад обогнали. Попробовали машину перевернуть, но у них ничего не получилось. Подбежал Вольский и стал им помогать. Кто-то принес монтировку и с ее помощью пытался открыть дверь, но ее заклинило. Вольский вырвал у него монтировку и с яростью накинулся на замок. Неожиданно бензобак вспыхнул. Все, кроме Вольского, отбежали в сторону. Он же отчаянно продолжал бороться с дверью.

– Уходите, машина сейчас взорвется! – кто-то крикнул ему, но Вольский, не обращая внимания, продолжал орудовать ломиком. Наконец дверь распахнулась.

Пульхерия кинулась на помощь Вольскому. Кузьма был пристегнут ремнем безопасности и придавлен подушкой. Всеволод Вениаминович проткнул подушку ломиком и попытался расстегнуть ремень. Огонь полыхал уже не шуточный.

– Мужик, сейчас рванет! Уноси ноги!

– Всеволод Вениаминович, нам его не вытащить! – в отчаянии крикнула Пульхерия и отбежала подальше от машины, но Вольский продолжал возиться с ремнем. Наконец защелка открылась и, подхватив Кузьму подмышки, он выволок его из машины. Когда он оттащил его метров на десять от горящего автомобиля, раздался оглушительный взрыв. Вольский склонился над Кузьмой, пытаясь защитить его своим телом. Маленький спортивный автомобиль полыхал словно гигантский факел.

Кузьма был без сознания. Вольский приложил ухо к его груди.

– Жив. Нужно срочно вызвать «скорую помощь»! – крикнул он.

– Всеволод Вениаминович, мы же не в Москве, – напомнила Пульхерия, – пока она приедет, может пройти очень много времени.

– Да, вы правы, дорога каждая минута. Мы сами его отвезем.

Решительно подхватив тело юноши на руки, Вольский стал карабкаться с ним по склону обочины к джипу. Ноги скользили по мокрой траве. Всеволод Вениаминович упал. К нему подбежали мужчины, подхватили Кузьму и помогли донести до машины.

– Положим на заднее сиденье, – скомандовал Вольский.

– Я сяду вместе с ним, – объявила Пульхерия и полезла в машину, – кладите его голову мне на колени.

Вольский гнал джип как сумасшедший. Пульхерия молчала, а сама про себя молилась. Она просила Бога оставить жизнь молодому парню и помочь им самим добраться до больницы живыми. Только единственный раз она сделала Вольскому замечание, когда они на бешеной скорости на глазах у изумленных гаишников проскочили пост ДПС.

– Всеволод Вениаминович, вы все-таки будьте поосторожнее, если нам на дороге разложат ленту с шипами, мы до больницы тогда уж точно быстро не доберемся.

Вольский ничего не ответил, но перед постами ДПС и в населенных пунктах, которые они проезжали мимо, скорость все же сбавлял.

За всю дорогу Кузьма так и не пришел в сознание. Он не стонал и больше походил на труп, чем на живого человека. Пульхерия сидела, боясь пошевелиться. Она осторожно гладила его по голове и с грустью думала о его родителях. Хорошо, если он останется в живых, но такая авария для него бесследно не пройдет. Потом вспомнила об убийствах. Неужели этот мальчик убил Вячеслава Вольского и Оксану Шпак? Студенческую шалость превратил в настоящий кошмар. Два миллиона евро очень большие деньги, но убить за них?.. Что бы он там ни совершил, это слишком большая плата за ошибку.

Нашей полной откровенности с друзьями мешает обычно не столько недоверие к ним, сколько недоверие к самим себе.

Франсуа де Ларошфуко

– Кузьмин у телефона, – услышала она сонный голос майора.

– Алексей Александрович, это Пульхерия Афанасьевна, – жалобно представилась Пуля.

– Так, что на этот раз случилось? – В голосе майора она уловила нотки раздражения.

– А как вы догадались, что у меня что-то случилось?

– Сейчас глубокая ночь, давайте не будем тратить время на дурацкие вопросы, – свое раздражение майор уже не скрывал, – говорите, что у вас там произошло, и я пойду спать, а то мне завтра рано вставать.

– Я вам тогда утром перезвоню, – она тяжело вздохнула. – Вы когда просыпаетесь?

– Это даже не смешно, Пульхерия Афанасьевна, сказали А, говорите Б, иначе я занесу вас в черный список и мой телефон для вас всегда будет занят, – пригрозил Кузьмин.

– Свято место пусто не бывает. Я найду себе другого майора Кузьмина, – хихикнула Пульхерия и уже серьезным тоном продолжила: – Мы с Вольским попали в аварию…

– Что с ним? Он жив? Вы не пострадали? – обеспокоенно спросил Кузьмин.

– Да с нами все в порядке, но вот другой человек серьезно пострадал. Ему сейчас делают операцию. Мы с Вольским его в Склиф доставили.

– Кого?

– Вы его не знаете.

– Тогда при чем здесь я? Что вы от меня-то хотите?

– Вопрос, конечно, интересный, – хмыкнула она, – боюсь, что это была не простая авария… По телефону всего и не расскажешь… Короче, на месте аварии мы оказались не случайно… Даже не знаю, как сказать…

– Пульхерия Афанасьевна, вот вы где, – услышала она голос Вольского, – а я вас ищу…

– Что, операция уже закончилась? – спросила Пульхерия и сделала вид, что просто сидит, отдыхает, телефон при этом она не отключила.

– Нет, мне стало скучно, я решил разыскать вас.

– Скажите, Всеволод Вениаминович, вы родителям Реброва уже сообщили об аварии? – поинтересовалась она.

– Нет. Я им потом все скажу, когда операция закончится. Впрочем, пусть им лучше медики или гаишники сами все рассказывают… – Вольский осекся, заметив ироничную улыбку на лице Пульхерии, и помедлив немного, с грустью добавил: – Я – как тот страус, который прятал свою голову в песок.

– Вам, Всеволод Вениаминович, никогда не приходила в голову мысль, что страус вовсе не прячет голову, а всем показывает свою задницу? – с усмешкой спросила она.

– Надо же, какие у вас интересные ассоциации, а я об этом даже не подумал, – искренне изумился он.

– К сожалению, автором сего афоризма являюсь не я, – честно созналась Пульхерия, – впрочем, кто это сказал, я уже и не помню. Но вернемся к нашей теме. Как вы потом им объясните, почему оказались на месте аварии?

– А как я им сейчас объясню мое присутствие в больнице? – вопросом на вопрос сердито ответил Вольский.

– Но все равно это придется сделать. Какая разница когда?

– Я боюсь, – честно признался он. – И не знаю, что им говорить.