Инкогнито с Бродвея - Дарья Донцова

Виталий одернул куртку и вернулся к прерванному разговору:

– Все риелторы, эти хитромудрые агенты, брешут. Но я вам правду скажу. Вы не против в служебное помещение зайти? Незачем писательнице на виду маячить. Дверца слева…

– А вам не влетит за то, что с поста ушли? – спросила я, когда мы устроились у стола в небольшой кухне. – Жильцы не станут ругаться?

– Люди здесь все приличные, – объяснил Виталий. – На первом этаже, правда, дураки с музеем, но у них свой вход, через окно шастают. Народ ку-ку совсем.

Секьюрити повертел пальцем у виска.

– На пятом квартирка продается, на нее вы и нацелились. На третьем нормальная вроде семья живет, но со своими странностями. Я их не понимаю, хотя, конечно, молчу. Какое мне дело до чужой личной жизни? Я бы так не смог, а Искандеру хорошо. Амировы тихие, не пьют, не курят. Сами мусульмане, в мечеть ходят, а меня и с Пасхой, и с Рождеством поздравляют, Искандер всегда дорогой коньяк дарит. Я один раз в магазине такую бутылку увидел и обалдел. Ни фига себе цена! А на четвертом… Мда!

Охранник замолчал.

Я постаралась изобразить беспокойство.

– Мне риелтор сообщил, что под свободной квартирой живет одинокая Гульнара Ниязова с сыном-подростком. Вы сейчас деликатно прервали разговор. Ох, похоже, сынок там проблемный. К нему, наверное, приятели толпами ходят, музыку на всю катушку гоняют, вечеринки затевают? Шум, гам, та-ра-рам, да? Одинокие матери не способны удержать в узде мальчиков в возрасте от двенадцати лет и больше, тут нужна мужская рука, авторитет отца.

– Ниязова жена Искандера Амирова, – пояснил Виталий, – у парня отличный отец.

– Да ну? По документам, которые мне агент по недвижимости показала, Гульнара не замужем, а у Амирова четверо девочек от законной супруги, – удивилась я.

– От Алсу, – кивнул Виталий. – Тут такое дело. Мусульманин ведь может несколько жен завести. Вот ужас-то! У меня и от одной-то крыша набок свисает, а когда тебе пара баб мозг выносит… Правда, Алсу у Искандера тихая, всегда глаза в пол, на голове платок, тенью по подъезду шмыгает. И дочки такие же. Гульнара же…

Виталий цокнул языком.

– Прямо холера!

– Вредная? – уточнила я. – И мальчик у нее барчук? Ну да, единственный сын богатого человека… Наверное, ведет себя, как эмир бухарский.

– Нет, Гуля добрая, – заулыбался Виталий. – Но в голове у нее тараканы краковяк отплясывают, поэтому дня не проходит, чтобы она чего-то не натворила. А все почему? Характер гневливый. Если ей слово поперек сказать, ракетой взлетает, собой уже не управляет. Я здесь, в подъезде, сутки через трое сижу, а в свободные дни еще в супермаркете, который в соседнем доме работает, у касс дежурю. Сколько раз я там Гульнару в чувство приводил – не сосчитать. Неделю назад она корзинку на ленте оставила и побежала в молочный отдел, так как забыла сметану взять. Ну да, пару минут отсутствовала. Обычно в магазине народу никого, цены-то там такие, что люди взвизгивают. А в тот день, как назло, какая-то мадама забрела. Не из наших, я всех постоянных покупателей прекрасно знаю. С виду интеллигентная дама, шуба из нутрии. Она кассирше велела: «Пробейте покупки». Катя ей в ответ: «Простите, не могу, работаю с другой клиенткой, та на секундочку отошла в отдел за товаром». Тетка в нутрии разозлилась: «Мне ждать прикажете, пока не пойми кто жрачку выбирать будет? Перед вами жена депутата!»

В этом месте рассказа я не сдержалась и улыбнулась, представив себе эту картинку. А Виталий несся дальше:

– Смотрю я на нее и думаю: врет. Чтобы чиновный муж супругу в нутрии из дома выпустил? Даже моя Люська в норке рассекает, правда, в кредит купленной, но ведь на дохе не написано, что она в долг взята. А эта кикимора как из советских лет выпала, ей еще на голову шапку из ондатры водрузить, и получится моя тетя родная, машинистка из райкома КПСС. У нее до сих пор шубейка из водяной крысы жива. В общем, злобится та бабень, и тут Гуля прискакивает со сметаной. А у нее на плечах соболь баргузинский, в ушах брюлики пудовые. Бабенка в нутрии живо цену меху-камням просчитала и пуще заскандалила, на Гульнару заорала: «Не имеете права кассира задерживать!» Руками замахала, слюной закапала, вопит: «Понаедут гастарбайтерши-проститутки, а мы, коренные москвички, из-за них в очередях стоять должны!» Ну, тут Гуля этой старой нутрии коробочку сметаны в морду и засандалила. Хорошо, продукт не в стекле был, в пластике. И я не один такой случай припомнить могу.

– Если меня обзовут женщиной легкого поведения, я могу в обидчицу чем-нибудь и потяжелей бросить, – улыбнулась я, быстро отключая не вовремя зазвонивший телефон.

– Гуля бесшабашная, – вздохнул Виталий. И продолжил самозабвенно докладывать о других выходках Ниязовой.

Я молча слушала охранника, а тот в конце концов сказал:

– Вчера она с бабой какой-то на улице сцепилась. В двери стекло большое, я хорошо видел потасовку.

– Ниязова с кем-то дралась? – уточнила я.

– На кулачный бой она мастер, – с одобрением заметил Виталий. – Пару лет назад тоже на моих глазах, вот тут, у почтовых ящиков, с курьером разобралась. Не припомню, из-за чего Куликовская битва завязалась, но Гуля на парня налетела. Она, глупая, думала, что тот убежит, а разносчик взял да и врезал Ниязовой. Я живо дурака скрутил, вышвырнул и сказал ей: «Надо вам к врачу». Но она ответила: «Все в порядке. Спасибо вам, Виталий Николаевич, за помощь».

Потом в квартиру поднялась и сразу спустилась – принесла мне кусок торта со словами: «Попробуйте, Виталий Николаевич, утром испекла». Понимаете, если кто ее обижает, Гуля голову теряет, а если с ней уважительно, она к тому человеку с почтением. Я с Ниязовой всегда ласковый, и она меня по имени-отчеству величает.

– А с кем Гульнара вчера отношения выясняла? – вернула я секьюрити к интересующей меня теме.

Охранник показал на вход.

– Она на улицу вышла… машина ее прямо у подъезда всегда припаркована… дверь джипа открыла, и тут откуда ни возьмись бабенка в дурацкой куртке и шапке. Лица ее я не видел, только спину. О чем-то они заспорили, женщина начала Ниязову за плечи трясти. Гуля ее руки сбросила, толкнула приставалу, та чуть не упала, но удержалась на ногах, а потом как пнет Ниязову ногой в бок. И сразу убежала. Гуля через пару секунд во внедорожник села и стартанула с места, прямо как ведьма на помеле.

– Мда… – протянула я. – Пожалуй, следует подумать, нужна ли мне такая бешеная соседка… И как только Ниязову муж терпит?

Виталий понизил голос:

– Искандер хороший мужик. В дом они въехали сразу после того, как фирма из коммуналок, которые в этом здании были, шикарное жилье сделала. Я сначала не разобрался, что обе женщины, Алсу и Гульнара, супруги Амирова. Потом просек ситуацию и сейчас вам все объясню. Алсу старше, детей у нее четверо, но одни девочки. Хорошие, воспитанные, Искандер их любит. А Гульнара парня родила, наследника. Да вот беда – Рамазан инвалид детства, в коляске ездит, ходить не может. Мальчонку постоянно к разным врачам таскали, к целителям, за границу возили. Ничего не помогало. И вот однажды, это года два назад было, Искандер чернее тучи в подъезд вошел. Я, конечно, к жильцам с расспросами не лезу, их проблемы – не моего ума дело, поэтому не стал интересоваться, отчего у Амирова лицо перевернутое. А он сам заговорил: «Прямо не знаю, Виталий, как мне быть. Консультировали мы Рамазана в Израиле, там врач – лучший в мире по его болезни. Доктор пообещал, когда все анализы готовы будут, со мной связаться. И сегодня позвонил. Сказал, что никогда мой сын ходить не сможет. Плохая новость, а я должен ее Гуле сообщить. Никогда ни перед кем не робел, сейчас же прямо ослабел, духом пал». Представляете, какое горе у человека?