Княжич Соколов. Том 1 - Роман Саваровский

— А как мы будем сдавать? — спросил напрягшийся Баюшев, — таким же фокусом, как и вы?

— Вы невнимательно слушали, Баюшев, — хитро оскалился Тимофей Щепин, — я сказал вы должны будете продемонстрировать, что можете вызвать стабильный резонанс в ЛЮБОЙ момент.

— Ну я про это и говорю... — опять не дошло до Баюшева.

— Это будет боевой полигон, — подсказали ему.

— Или поле боя, — предположил женский голос.

— Или смертельная ловушка, — добавил я и на меня покосились несколько пар глаз, — как самый эффективный вариант, — пожав плечами, равнодушно продолжил я, — Доказал что резонанс стабилен, выжил. Не доказал, умер. Просто, понятно и эффективно.

— Да не может быть...

— Уже на первом курсе?

— Это уж слишком...

— Я вообще впервые слышу про резонанс!

Слушая возгласы некоторых лицеистов, можно было подумать, что я ошибся в оценке силы местных учеников, но говорливых и реально удивляющихся можно было по пальцам пересчитать. Тех же кто встречал пугающие новости абсолютно хладнокровно и тихо посмеиваясь, было куда больше.

И они поглядывали на паникеров хищными глазами, как дикий зверь на травоядную добычу.

В том числе сидящий рядом Антон Аничков. Не смотря на его ребяческое поведение и показную недальновидность, за всем этим скрывалась неподдельная внутренняя сила.

— Тишина, — стремительно прикрыл балаган Тимофей Щепин, — каким будет полугодовой экзамен узнаете в декабре, но, если вас уже сейчас он пугает, лучше заберите документы, не заставляйте ваших родителей делать самое ужасное, что только может быть в их жизни. Хоронить своих детей.

В унисон последним словам рыжебрового Рюриковича прогремел звонок, оповещающий об окончании нашего вводного занятия.

— Все свободны, — громко оповестил Тимофей Александрович, — напоминаю, что второе вводное занятие будет завтра в это же время, не опаздывайте, — добавил Щепин, почему-то смотря в этот момент на меня.

Похоже недоверие к моей персоне передается воздушно-капельным путем. Хотя, конкретно сейчас, это было даже обоснованно. Все что я хотел узнать о резонансе, я уже узнал и ждать декабря чтобы шагнуть дальше я, разумеется, не собирался.

Никаких канцелярских принадлежностей у меня не было, поэтому быстро подобравшись, я с вежливой улыбкой забрал одолженный документ из рук Юлии Романовны и, не дожидаясь, замешкавшегося Антона Аничкова выскользнул из аудитории через открытое окно.

Во-первых, Антон еще не дозрел до разговора.

Во-вторых, за дверью меня уже ждала обновленная четверка телохранителей и дыхание мне их не понравилось. Злобное оно какое-то.

А зачем мне головорезы за спиной? И так слава дурная по лицею пошла. А мне еще друзей заводить, информаторов то бишь.

Шестой этаж проблемой не оказался. Резонанс хоть и не желал пока откликаться на первый же зов, но под страхом смерти работал безотказно.

Вот и сейчас, стоило мозгу сопоставить высоту и скорость падения, как огромный поток податливой стихии воздуха появился из пустоты и, подчиняясь моей воле, мягко опустил меня на густую листву.

Жаль развеялся также быстро, как и появился. Над стабильностью еще нужно будет поработать.

Стряхнув застрявший в волосах желтый лист, я вынырнул из-за полосы деревьев на широкую аллею сквера и направился в сторону центрального полигона царского лицея, где должно было проходить следующее практическое занятие, на которое у меня были свои планы.

Звонок прозвенел недавно и в сквере было совершенно безлюдно, прям как я люблю.

Однако, насладиться дневным столичным солнышком и столь редким в последнее время состоянием покоя я так и не смог.

— Ты что себе позволяешь? — сквозь зубы процедила Анна Зверева, поравнявшись со мной.

— Тебе придется уточнить, — со стойким ощущением дежавю вздохнул я.

— Ты... ты успел что-то сделать помимо убийства четырех настоящих дружинников лицея?! — напряглась Зверева.

— Я никого не убивал, — искренне возмутился я.

— Убил, Соколов, убил, — тяжело вздохнула Зверева, частично взяв себя в руки, — их карьеры убил.

— А! Так это их некомпетентность виновата, — отмахнулся я, — я тут не при чем. Вот ты же быстро меня нашла.

— Пять лет опыта, — скорбно произнесла Анна Зверева, — там Демьян Афанасьевич рвет и мечет. Он ведь может и отозвать свой указ о зачислении, стоило злить его в первый же день?

— Поздно, — невозмутимо парировал я, сворачивая на тропинке налево, — мое досье уже в базе офицерского курса.

— Вносил член клана Рюриковичей? — деловито уточнила Анна Зверева, ничуть не удивившись отделению, на которое я поступил.

Молодец, растет.

— Кристина Константиновна Гагарина, — назвал я имя старосты, — подойдет?

— Да, — неохотно кивнула Анна Зверева, — значит, указ вступил в силу. Ладно, — ударила себя по щекам Анна и глубокого выдохнула, — ты действительно никого не убил и никого не похитил. Верно?

Так, мысленно прокрутил я события последних часов в голове, шантаж членов лицейской канцелярии, легкая порча имущества, слежка за парой высокопоставленных лиц, сбор конфиденциальной информации имперских спецслужб и планируемое покушение.

Похищений и убийств в этом списке нет. По крайней мере, свершенных. О планируемых же Зверева меня не спрашивала.

— Верно, — невозмутимо кивнул я и остановился перед широкими стеклянными дверьми центрального учебного полигона царского лицея, — на этом все? Как прилежному лицеисту мне пора на занятие, — меланхолично сказал я, поправляя ворот рубашки.

— Иди, — устало потирая сморщившийся лоб выдохнула Анна Зверева и уцокала своими каблучками по тротуарной плитке обратно в сквер.

Сладко потянувшись и размяв плечи, я убедился, что рядом нет никого постороннего и воздушным куполом отсек воздушные потоки трехметровой области вокруг себя от остального мира.

— Узнал? — сухо спросил я, когда из-за ветвистой яблони в двух метрах впереди вышагнул молодой парнишка в черной толстовке и разноцветных кроссовках.

— Ага, — лениво зевая, кивнул Алекс, — через два часа крайний срок.

— Придется ускориться, — нахмурился я, задумчиво потирая переносицу, — спасибо.

— Да без проблем, — пожал плечами Алекс, — как прошло ночью?

— Шумно, как и предполагалось, — развел я руками, — поспать удалось?

— Немного, — потирая уставшие глаза отозвался Алекс, — слежка это такая морока.

— Поверь, уж я-то знаю, — усмехнулся я, — узнал имя?

— Ага, Артур Михайлович Холмский, — абсолютно уверенно заявил Алекс.

— А это у нас? — напряг я память.